Обсуждаем словари, справочники, учебники

Отзыв
кафедры русского языка филологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова на проект Свода правил русского правописания.

Члены кафедры русского языка филологического факультета Московского государственного университета имени М.В. Ломоносова внимательно изучили предлагаемый проект и пришли к следующим выводам.

1. Полностью разделяя мнение, что нормы и правила русского правописания далеки от совершенства и нуждаются в существенном упрощении и доработке, и понимая, насколько это тяжелый и неблагодарный труд, мы тем не менее вынуждены отрицательно оценить предлагаемый проект. При этом мы исходили из целого ряда принципиальных соображений, диктуемых, в частности, нашим опытом постоянной работы с разного рода справочниками по орфографии и пунктуации. Главные из этих соображений таковы.

Появление нового свода правил правописания – это всегда событие государственной важности, влекущее за собой целый ряд серьезных практических последствий. Оно целесообразно в следующих случаях:

• если в новом варианте существенно изменены и упрощены нормы, действовавшие до этого;
• если в нем достигнут принципиально новый уровень качества формулировок правил (например, для многих случаев предложены новые, более простые и понятные алгоритмы);
• если в него включены четкие указания, как должны будут писаться новые слова, которые могут в дальнейшем появиться в языке и которые, без такой регламентации, постоянно будут пополнять и формировать новые списки исключений;
• если в новом своде решается очень важная практическая задача – выделен тот круг норм и правил, который в первую очередь должен учитываться при оценке степени грамотности. Обычный носитель русского языка, не являющийся филологом, не обязан в равной степени знать все нормы, сложившиеся в практике русского правописания, тем более что в целом ряде случаев эти нормы опираются на интуицию или на сложнейший семантический анализ, а также допускают вариативность.

Ни одна из этих задач не решается в предлагаемом варианте, что ставит под сомнение саму его целесообразность. Предлагаемый текст хотя и выигрывает по сравнению с текстом старого свода, однако значительно уступает тем справочникам, которые реально используются в настоящее время в качестве нормативной основы русского правописания. Предлагаемые изменения норм очень незначительны и не затрагивают пунктуацию, формулировки многих правил усложнены по сравнению с традиционными и страдают неполнотой и неточностью, задача по разграничению обязательного и факультативного даже не ставится.

2. Не решая уже имеющихся проблем, обсуждаемый вариант создаст много новых. Он прямо заявлен как основной нормативный документ, на базе которого будет в дальнейшем определяться грамотность. Ср.: “Свод правил русского правописания” после его официального утверждения должен стать общеобязательным документом, определяющим нормы грамотного письма” (стр. 11 ).

Однако заявленная нормативная установка не реализуется в самом тексте проекта. Работа носит академический характер. Ее нельзя рассматривать как справочник, адресованный массовому пользователю. Интересы последнего не учитываются при построении данной работы. Проект ориентирован на читателя с “академическим” интересом к вопросам правописания, а не на человека, который должен просто и быстро найти в нем ответ на конкретный вопрос.
Он написан в жанре коллективной научной монографии, основная цель которой – не нормализация, а как можно более полное описание сложившейся практики. При этом описание и организация материала производится с опорой на такие термины и такие тонкие критерии, которые понятны только специалистам, да и то не всегда. Так, например, в своде на стр. 29-30 представлен раздел “Основные способы передачи звуков в слабой позиции”. Его наличие предполагает, что потенциальному читателю хорошо знакомо такое сложное понятие, как “слабая позиция звука”.

Таким образом, написанный с явной установкой на научное описание, данный текст не обладает качествами, обязательными для нормативного документа. Для того, чтобы сделать из него нормативный документ, его нужно практически переработать заново под другим углом зрения – пересмотреть целый ряд терминов, логику организации и подачи материала и пр.

Помимо принципиального несоответствия жанру, в предлагаемом тексте содержится такое количество неточностей и неоднозначностей (см. конкретнее ниже), что после принятия данного варианта свода правил поток судебных исков к проверяющим сочинения и тесты возрастет в геометрической прогрессии. Он достаточно велик и сейчас, однако сдерживается наличием гораздо более адаптированных к практике источников (в первую очередь, работ Д.Э.Розенталя), которые в сложившейся практике и используются в качестве нормативных. В случае принятия предлагаемого Свода эти источники перестанут иметь какую-либо юридическую ценность и мы лишимся хоть и несовершенного, но гораздо более удобного и надежного объяснительного инструмента.

Таким образом, данный вариант свода не облегчит задачу пишущим и существенно осложнит и без того непростую работу специалистов-практиков, оценивающих грамотность написания текста.

3. Наряду со сказанным необходимо отметить, что в проекте содержатся отдельные удачные разделы и предложения, которые хотелось бы поддержать .

Сюда в первую очередь относится раздел “Введение” (с. 24-31). Однако вызывает недоумение тот факт, что в “Краткую характеристику русского письма” не вошли основополагающие принципы русской пунктуации.

Очень полезным является введение правила написания безударной гласной инфинитива А.А. Зализняка, хотя изложено оно очень сложно.

Заслуживают одобрения изменения, которые предлагаются в п.п. 29,47,53,106.

4. Вместе с тем нужно отметить, что в большинстве случаев предлагаемые новые правила не решают проблемы. При изменении норм следовало бы руководствоваться не идеей об уменьшении количества исключений из какого-то правила, а о такой переформулировке правила, которая вообще устраняла бы исключения (ср. сохранение таких неоправданных исключений, как жюри, четыре слова слова с написанием цы в корне и др.). Если исключения существуют, то уже безразлично, сколько их. Нет смысла менять правило ради правописания нескольких слов.

Нет смысла также проводить изменения в том небольшом объеме, в котором это сделано в предлагаемом варианте. Не будем забывать, что любое изменение правописания влечет за собой неизбежные экономические последствия, поэтому постепенное изменение правил написания – вещь крайне нецелесообразная. Изменение правил связано с необходимостью переподготовки педагогических кадров, правки гранок, оригинал-макетов, с невозможностью стереотипных изданий и т.п. Все это стоит очень дорого. Поэтому лучше исправить сразу много, но один раз, чем несколько раз понемногу. Это лучше и с психологической точки зрения. Как показывает опыт, общество негативно реагирует на факт даже самого маленького изменения, ведущего к нарушению привычек, объем же изменений при этом не столь существенен. Поэтому, если ему предложить целый набор простых, не знающих исключения правил, и объяснить, что они носят упрощающий характер, то количество этих правил уже не имеет значения. Русское правописание очень нуждается в упрощении, и, что самое главное, обладает резервами для такого упрощения. Орфографическими комиссиями наработан большой материал в этой области. Нужно вернуться к его обсуждению, как можно скорее договориться наконец не о том, что может “пройти”, а о том, чего нужно было бы в принципе добиваться, и затем начать готовить общественное мнение, объясняя людям, зачем нужна реформа. Очень жаль, что начавшийся процесс реформирования был прерван и время оказалось потерянным. Если бы реформа была в свое время осуществлена, мы освободили бы школьникам много времени для изучения более важных вещей, таких, например, как развитие речи и мышления.

Поскольку для проведения полноценной реформы нужно время и большая подготовительная работа, до ее проведения было бы очень полезно решить задачу согласования и принятия круга базисных правил правописания, на основе которых и должен определяться уровень орфографической и пунктуационной грамотности. Именно такой нормативный свод-минимум был бы сейчас очень нужен. К решению этой важной задачи нужно привлечь большой круг специалистов, и не только теоретиков, но и практиков, без постоянного и активного участия которых не может и не должен разрабатываться ни один проект правил правописания.

Таким образом, мы считаем, что предлагаемый проект Свода правил русского правописания не вносит существенного улучшения в нормы правописания и не обладает качествами, необходимыми для нормативного документа. Поэтому он не может и не должен быть опубликован и утвержден в качестве “общеобязательного документа, определяющего нормы грамотного письма”.

 

Кафедра русского языка филологического факультета

Московского государственного университета имени М.В.Ломоносова.

Протокол N 7 от 30 мая 2001

 

Зав. кафедрой русского языка филологического факультета МГУ,

председатель Совета по филологии УМО университетов России,

член Совета по русскому языку при правительстве РФ,

декан филологического факультета МГУ,

д.ф.н., профессор

М.Л.Ремнева

Приложение.

Чтобы наши утверждения не выглядели голословными, прилагаем ниже лишь некоторые замечания и соображения по тексту, сделанные в результате его специального изучения членами кафедры Багрянцевой В.А, Галактионовой И.В., Галинской Е.А., Зацепиной Н.С., Илюшиной Л.А., Камыниной А.А., Кукушкиной О.В., Петрухиной Е.В., Пожарицкой С.К., Степановой Е.Б.

Орфография

I.. Свод правил орфографии должен быть ориентирован прежде всего на то, как должны выглядеть слова, правописание которых с точки зрения графики может быть вариативным. Этот основополагающий принцип в предлагаемом издании не выдерживается, в результате чего появляются совершенно ненужные и достаточно объемные фрагменты текста, причем стоящие обычно в начале разделов. Приведем только один пример. Раздел “Буквенная пара и – ы” начинается со следующих двух пунктов:

“§ 11. Буква и пишется:

1. Для передачи гласного и в начале слова и после гласных, напр.: имя, иглы, издавна, искра; заискивать, неистовый, пиит, поить, выигрывать, круиз, сюита, яичный.

2. Для передачи гласного и одновременно для обозначения мягкости предшествующего согласного, напр.: битва, вишня, любви, гибнуть, води, вонзить, кислый, танкист, ливень, милый, домище, низкий, ленивый, пить, риск, горит, сила, тигр, пойти, графиня, хитрый, сухие” (с. 41).

По-другому (то есть с буквой ы) написать все приведенные слова (кстати, непонятно, зачем нужны такие большие списки), никак нельзя – ведь русская графическая система допускает только такое написание! Для чего же понадобились эти два пункта, занимающие много места и отвлекающие внимание читателя?!

Таким образом, на первом плане в этой части свода оказывается описание условий употребление букв и буквосочетаний, большей частью не имеющее практического смысла. Важные случаи аномальных употреблений букв даются чаще всего в Примечаниях, набранных петитом.

2 Во многих случаях избирается некорректный принцип изложения правил. Например, в разделе о слитном, дефисном и раздельном написании сначала даются общие правила, при которых отсутствуют необходимые указания на наличие исключений и случаев, которые под общее правило не подпадают или которые нельзя подводить под эти правила. В результате складывается впечатление, что таких исключений вообще нет. Так, например, на с. 146 сказано, что слитно пишутся “слова с приставками, русскими и иноязычными, и элементами, близкими к приставкам”. Поскольку по старому правилу пол- пишется вместе, то многие читатели решат, что согласно общему правилу слитно должны писаться и слова с этим компонентом. И поскольку при тексте основного правила нет никаких указаний на то, что нужно искать особое правило, регулирующее правописание элемента пол- (характеристика которого, кстати, в тексте отсутствует, см. с.156), практический пользователь свода и не заподозрит о его существовании. В результате он не сможет воспользоваться действительно разумным предложением унифицировать правописание этого элемента. Очевидно также что в правилах вообще не должны использоваться такие некорректные и неопределенные формулировки, как “элементы, близкие к приставкам”.

Этот пример свидетельствует, в частности, о том, что все правила, регулирующие правописание того или иного элемента орфографической системы, должны быть помещены вместе – в рамках описания одной части слова или одной части речи (ср. способ подачи материала у Д.Э. Розенталя). В противном случае пользующемуся сводом приходится проводить самостоятельно научное исследование, в результате которого он, например, обнаруживает, что имеются еще и дополнительные правила, отменяющие общие правила (см. раздел “Корректирующие правила (правила координации)”.

Разброс тесно связанных сведений по отдельным параграфам, как и помещение вместе разнородного материала, очень затрудняет читателя. Так, например, в п. 77 содержатся сведения и о существительных, и о прилагательных, и о числительных. В то же время полные сведения о правописании, например, числительных можно получить, только пролистав весь раздел.

3. Сами алгоритмы правил излишне усложнены, изобилуют избыточной информацией, отвлекающей внимание от главного. Например, в разделе “Буквенная пара и–ы” (с. 40-41) читаем: “Буква ы употребляется … после русских приставок без-, в-, вз-, воз-, из-, над-, об-, обез-, от-, под-, пред-, раз- (роз-), с-”. В примечании же к этому пункту сказано: “После других приставок на согласный не пишется буква ы, а пишется буква и”. Создается полное впечатление, что указанные приставки нужно заучить и что кроме них еще есть много русских приставок, после которых пишется и. На самом деле достаточно было бы, как это делает, например, Д.Э. Розенталь, указать, что буква ы употребляется после всех русских приставок, оканчивающихся на согласный, кроме сверх- меж-. Кстати, найти информацию о том, что писать после приставки меж-, сложно, так как следует догадаться, что нужно найти идущий далее раздел “Гласные после шипящих и ц” и подраздел “Буквы и, ы” и из того, что там написано (“После ж, ш, ч, щ пишется буква и (и не пишется ы), напр., жир, рыжик, межиздательский, скажи, шить, камыши, чистый, лучи, щит, ищи”), заключить, что после приставки меж- нужно писать и.

Если филолог, который представляет себе, как устроена система русского языка, еще сможет сориентироваться в предлагаемом своде правил и поймет, где ему искать то, что его интересует, то все остальные (а их подавляющее большинство) этого сделать не смогут наверняка.

4. В тексте есть откровенные ошибки и непродуманные места. Так, согласно утверждениям авторов, форму 3 лица ед. ч. глагола , например, колоть нужно писать как колёт (через ё), поскольку неударные окончания глаголов “пишутся так же, как соответствующие ударные” (с. 110), а “под ударением в формах 2 и 3 л. ед. ч., 1 и 2 л. мн. ч. глаголов I спряжения пишется буква ё” (там же).

В ряде случаев абсолютно некорректен иллюстративный материал. Например, восьми – восьмой рассматриваются как формы одного слова (с 59). Другой пример: разница между в глубь и вглубь демонстрируется с помощью сочетаний вглубь леса и в глубь веков, в глубь океана, семантической разницы между которыми не видит даже специалист.

II. Пунктуация

Раздел “Пунктуация” в обсуждаемом проекте “Свода правил” написан Н. С. Валгиной. В его основе лежит текст, опубликованный в следующем издании: Н. С. Валгина, В. Н. Светлышева. Орфография и пунктуация: Справочник. М.: Высшая школа, 1993.

Если сравнивать этот раздел с соответствующим разделом “Правил русской орфографии и пунктуации” 1956 г., то нельзя не обнаружить между ними очень больших различий. Эти различия вкратце охарактеризованы во Введении к новому “Своду правил”. При этом сравнении выигрывает, безусловно, обсуждаемый текст.

Однако следует заметить, что “Правилами” 1956 г. практически никто не пользуется. Настольными пособиями по правописанию и, в частности, по пунктуации давно уже являются книги, написанные Д. Э. Розенталем.

Правила пунктуации хорошо известны специалистам-лингвистам, учителям и учащимся именно в формулировках Д. Э. Розенталя, которые с большим основанием могли быть использованы (разумеется, с необходимыми добавлениями и уточнениями) в качестве основы для текста нового “Свода правил”. Это было бы удобно всем, кто когда-либо изучал правила, а кроме того, и справедливо по отношению к этому ученому. Заменять формулировки и порядок изложения правил без особых на то оснований нам представляется нецелесообразным.

Волей-неволей сравнивая обсуждаемый текст с формулировками Д. Э. Розенталя, приходишь к выводу, что новые формулировки не лучше, а иногда, к сожалению, и хуже и менее понятны, чем “правила Розенталя”. Что касается содержательных отличий этих двух сводов правил, то, с одной стороны, изменений не так много, а с другой — не все их можно принять.

Рассмотрим сначала содержащиеся в обсуждаемом тексте формулировки правил, а затем остановимся на предлагаемых в нем изменениях.

Раздел “Знаки препинания в сложносочиненном предложении”, § 113: “Части сложносочиненного предложения разделяются запятыми, если между ними устанавливаются отношения соединительные (союзы и, да, ни… ни), противительные (союзы а, но <…>), разделительные (союзы или, либо, ли… или <…>) присоединительные (союзы да и <…>) и пояснительные (союзы а именно, то есть)” (с. 322–323). Из этого следует, что между частями сложносочиненного предложения могут существовать и другие отношения и в таких случаях ставится уже другой знак. Например, “тире ставится, если вторая часть предложения заключает в себе значение результата, резкого противопоставления или представляет собой неожиданное присоединение по отношению к первой части” (с. 325). Далее приводятся примеры с соединительным союзом и. Разве в них нет соединительных отношений, которые осложнены дополнительным смыслом?

После формулировки правила об употреблении запятых приводятся примеры. В следующем за этим примечании говорится: “Союзы (?) ли… или в сложносочиненном предложении приравниваются к повторяющимся союзам, и поэтому запятая перед или ставится. Это же сочетание союзов может использоваться и в предложении со сказуемыми, отнесенными к общему подлежащему, тогда запятая перед или не ставится” (с. 323). Значит ли это, что если бы этот союз считался двойным или одиночным, то запятая перед или не ставилась? Зависит ли от типа союза наличие или отсутствие знака препинания между частями сложносочиненного предложения? Об этом пока ничего не было сказано, поэтому указание на тип союза неинформативно.

Заметим, кстати, что в аналогичном месте “правил Розенталя” есть аналогичное примечание с аналогичным содержанием. Чтобы были понятны сходства и различиям между двумя текстами, приведем его целиком, изъяв только примеры: “В сложносочиненном предложении пара ли… или рассматривается как повторяющийся союз, в отличие от простого предложения с однородными членами, в котором ли… или не образует повторяющегося союза, вследствие чего запятая перед или в последнем случае не ставится” (Розенталь Д. Э. и др. “Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию”. М., Московская международная школа переводчиков, 1994. С. 130). Формулировка Д. Э. Розенталя никаких вопросов не вызывает.

Надо заметить, что о связи между типом союза и отсутствием запятой в правилах обсуждаемого раздела вообще ничего не сказано. Непосредственно после примечания, фрагмент которого процитирован, дается следующая формулировка: “В сложносочиненном предложении запятая не ставится в следующих случаях: 1) если части <…> имеют общий второстепенный член или общую придаточную часть <> ; 2) если части сложного предложения объединены общим вводным словом, имеют общий обособленный член или объединяются пояснительным значением по отношению к третьей части — поясняемой ими” (с. 323–324) (здесь приведены не все условия отсутствия запятой, сформулированные в правилах; в свою очередь в правилах названы не все условия отсутствия запятой: нет указания на наличие общей главной части — как у Д. Э. Розенталя, — хотя именно здесь формулировку следовало бы “улучшить”). Разумеется, в качестве примеров приводятся только предложения, части которых соединены одиночным соединительным или разделительным союзом, поскольку при других союзах даже при соблюдении упомянутых условий запятая будет стоять; ср. Когда мы вернулись, Петя уже ушел, а Вася собирался спать. Однако это обстоятельство нигде не оговорено. Может быть, Н. С. Валгина предлагает и в таких предложениях не ставить запятую? Из текста свода следует именно это.

Второе из названных условий отсутствия запятой является вполне разумным нововведением. Непонятно только, почему наряду с вводными словами и пояснительными отношениями упоминаются обособленные члены. Разве это не второстепенные члены предложения, о которых уже говорилось в формулировке первого условия?

Приведем еще один пример “умолчания”. Раздел “Знаки препинания в сложноподчиненном предложении”, § 118: “Если перед подчинительным союзом стоят слова, указывающие на присоединительное значение (особенно, в частности, а именно, а также, а только и др.), то запятая ставится перед ними, а не перед союзом” (с. 327). “Если перед подчинительным союзом стоят усилительные (?) частицы (как раз, чуть только, лишь, исключительно, только), то запятая ставится перед ними” (с. 328). Нигде не сказано, что речь идет о простых подчинительных союзах. Далее, правда, выясняется, что бывают и сложные по составу союзы (§ 119), и в одном из примечаний, входящих в состав этого параграфа, говорится, что “расчленение союза обязательно а) при наличии слов, примыкающих к первой части союза и логически выделяющих ее: при употреблении отрицательных, усилительных, ограничительных и других частиц” (с. 331). Не зная, что на с. 328 речь шла только о простых союзах, читатель очень удивится, почему в следующем примере из уже цитированного примечания И солнце как будто светит только затем, чтобы перед ее взором, не исчезая, сияло окно с неподвижным черным силуэтом перед только не стоит запятая.

Недоумевающий читатель сначала прочтет на с. 327, что “запятая между главной частью и придаточной не ставится: <…> б) если перед подчинительным союзом или союзным словом есть частица не”, а затем увидит на с. 331 пример Пастухов сошелся с Цветухиным не потому, что тяготел к актерам, где придаточное предложение все-таки отделено от главного запятой.

В § 123 сформулировано следующее условие постановки тире в сложноподчиненном предложении: “в) при наличии перечисления для подчеркивания обобщающего характера главной части: Где я буду этот учебный год, переведусь ли куда — ведь обо всем этом надо думать!” (с. 336). Далее, в § 125, сказано о запятой и тире как едином знаке, что они ставятся, “б) если главная часть имеет обобщающий характер и завершает перечисление впереди стоящих придаточных: Когда я оказывалась в лоне одесского семейства, когда слушала Микину скрипку, когда, плывя на спине, смотрела в глубокое небо, — все становилось на свое место” (с. 337). Это один и тот же случай, в котором допустимы оба знака, или это разные случаи? Судя по отсутствию перекрестной ссылки, — разные. Тогда в чем различия?

С другой стороны, некоторые правила сформулированы дробно, в отдельных параграфах или абзацах. Так, одному правилу обособления согласованных определений (“Обособляются согласованные определения, относящиеся к личному местоимению, независимо от степени распространенности и местоположения определения” (Розенталь Д. Э. и др. Цит. соч. С. 102)), которое вполне разумно было бы объединить со случаями обособления несогласованных определений при личных местоимениях, напротив, соответствуют правила, изложенные на с. 275 (первый полный абзац), на с. 276 (первый полный абзац, а также два следующих, переходящие на с. 277). Поскольку об одном и том же случае написано в нескольких местах, при этом практически одно и то же, у читателя не возникает четкого представления о правиле. Формулировка Д. Э. Розенталя является, на наш взгляд, гораздо более четкой.

Некоторые формулировки по разным причинам неудачны; ср, например: “Тире <…> в предложении с нулевым бытийным глаголом” (с. 253); “длительность протекаемого действия” (с. 272); “Появление такого значения обусловлено <…> способом выражения определяемого слова (если таковым выступает местоимение)” (с. 275–276); “Выделяются несогласованные определения, выраженные сравнительной степенью прилагательных и имеющие осложненное значение сказуемого, что проявляется в их семантической близости к придаточным частям предложения” (с. 284); “Оборот со словами исходя из может иметь два значения: если действие, обозначаемое им, соотносится с субъектом, он обособляется; при отсутствии такой связи — не обособляется” (с. 295); “Уточняющий смысл члена предложения может быть подчеркнут как ситуативное совпадение, хотя прямые значения обстоятельственных слов и не указывают на такое соотношение” (с. 301); “Пояснение может возникнуть и в случае, когда первое определение конкретно (в частности, выражено числительным), а второе определение поясняет его иными словами: Страшный путь! На тринадцатой, последней версте ничего не сулит хорошего” (с. 304).

Некоторые формулировки неправильны содержательно: “В сложноподчиненном предложении с несколькими придаточными, а также в сложном предложении с сочинением и подчинением могут оказаться рядом два союза (или союзных слова(?))” (с. 333); при постановке знаков препинания в сложноподчиненном предложении с несколькими придаточными расстановка знаков препинания зависит от того, “повторяется сочинительный союз или не повторяется; имеет значение и число (?) повторяющихся сочинительных союзов” (с. 331).

Остановимся теперь на изменениях действующих правил.

В обсуждаемый текст введены новые правила, регламентирующие способ пунктуационного оформления разговорных и экспрессивных конструкций. Это, безусловно, нужное дополнение. Никаких других существенных изменений действующих ныне правил в предлагаемом своде нет. Конечно, содержательных отличий от текста правил 1956 года много, но от правил, сформулированных Д. Э. Розенталем, — мало.

Во Введении говорится о том, что в проекте “отражены сдвиги в функциональной значимости знаков препинания в типичных синтаксических позициях. Таково, например, расширение употребления тире, вытеснение им двоеточия” (с. 21). Однако в разделе “Знаки препинания в бессоюзном сложном предложении”, в § 133, приводятся только “классические” случаи постановки тире. О вытеснении двоеточия говорится в примечании к § 132, формулировка которого гласит: “Наметилась тенденция к вытеснению двоеточия знаком тире в художественной литературе, в публицистике” (с. 344). Как видно из этой формулировки, ни о какой нормализации такого употребления тире речи нет.

С другой стороны, такая формулировка отражает описательный, а не нормативный характер текста, который проявляется также в многочисленных разъяснениях конкретных примеров (см., например, § 52 и § 120), в описании устаревших знаков препинания (см. примечания об употреблении запятой и тире как единого знака при вставках и в сложносочиненном предложении (с. 312 и 326)).

Отсутствие в обсуждаемом тексте установки на норму проявляется в наличии иллюстраций, пунктуация в которых является явно авторской, а поскольку такие случаи не комментируются, то они могут сбить читателя с толку. Видимо, все-таки не стоит в качестве примеров использовать предложения с ненормативной постановкой знаков препинания. Ср., например: …Дверь, впуская народ, то и дело открывала свою освещенность, согретую теплым цветом, — желтоватым (с. 280; этим предложением иллюстрируется употребление тире; на основании какого правила поставлена запятая, понять сложно); Наконец однажды, в середине дня, за рекой, в темноте, вдалеке, как всегда, вспыхивали и гасли огоньки (с. 300–301).

К одному из немногих содержательных различий между правилами, предлагаемыми в проекте, и правилами Д. Э. Розенталя можно отнести следующее правило: “При наличии только двух однородных членов при двукратном повторении союза и запятая обычно не ставится, особенно если их сочетание представляет собой смысловое единство <…> Однако при особом подчеркивании однородных членов предложения запятая может ставиться” (с. 259). Правило ориентирует на неупотребление в подобных случаях запятой, создавая исключение из общего принципа постановки знаков препинания при повторяющихся союзах. Закрепление исключений противоречит общей установке первой, орфографической части обсуждаемого “Свода”.

Аналогичное правило есть у Д. Э. Розенталя, но только в нем сказано: “При двух однородных членах с повторяющимся союзом и запятая не ставится, если образуется тесное смысловое единство (обычно такие однородные члены не имеют при себе пояснительных слов) <…>. При наличии у однородных членов пояснительных слов запятая в таких случаях обычно ставится” (Розенталь Д. Э. и др. Цит. соч. С. 93). Как видим, эта формулировка скорее рекомендует ставить запятую, если только компоненты не образуют смыслового единства. На наш взгляд, это правило нужно было бы убрать, дополнив список “цельных выражений фразеологического характера” (у Д. Э Розенталя список представлен на той же странице, в проекте же он отсутствует) сочетаниями и днем и ночью, и те и другие и т. п., а также (если это необходимо) сделать комментарии, что оформление типа …есть и ситец и парча устарело.

В предлагаемом проекте жестко регламентируется употребление точки с запятой в бессоюзных предложениях: “При значительной степени распространенности части бессоюзного предложения могут разделяться точкой с запятой; обязательна (!) точка с запятой, если внутри частей сложного предложения имеются запятые — показатели их внутреннего членения” (с. 341). С такой категоричной формулировкой вряд ли можно согласиться.

Приведенные примеры позволяют, как кажется, сделать вывод, что предлагаемый вариант раздела “пунктуация” ничем не лучше, а в ряде случаев и менее удачен, чем тексты аналогичного раздела в многочисленных работах Д. Э. Розенталя. Из соображений качества текста, а также по разнообразным экстралингвистическим соображениям именно “правила Розенталя” следовало бы использовать в качестве основы для нового “Свода правил”. Мы не предлагаем дословно воспроизводить эти правила. Они нуждаются в корректировке, дополнении, в четком разделении на обязательные правила (надо обязательно поставить знак, и только определенный, или знак ставить не надо) и факультативные (знак может не стоять или стоять — тогда какой именно; знак должен стоять, но он может быть разным). Собственно говоря, все это у Розенталя есть — в виде формулировок “обычно”, “может”, но, вероятно, все это нуждается в более эксплицитном выражении.

Одним из преимуществ формулировок правил Д. Э. Розенталя и примеров к ним является их гораздо большая, чем в обсуждаемом проекте, нормативность; и это при том, что Д. Э. Розенталь писал в жанре справочников и пособий, а “Свод” должен быть нормативным документом по определению.

Таким образом, раздел “Пунктуация”, как и раздел “Орфография”, в его нынешнем виде не может стать частью “Свода правил русского правописания” и нуждается не только в исправлении отдельных недостатков, но и в коренной переработке.

---

• Отзыв кафедры русского языка филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова на «Комментарий к федеральному закону „О государственном языке Российской Федерации“. Часть 2. Нормы современного русского литературного языка как государственного (комплексный нормативный словарь современного русского языка)» (СПБ., 2009. 11200 слов и выражений)
• Отзыв кафедры русского языка филологического факультета Московского государственного университета им. М.В.Ломоносова на проект Свода правил русского правописания
• Об изучении и кодификации норм русского правописания и их отражении в своде правил