лист рассылки

А.А. Смирнов

 

Большой толковый словарь русского языка

(СПб: Норинт, 1998. - 1536с.):

предварительная оценка словника через букву “х”

Издание нового словаря – всегда праздник, тем более словаря академического. Линия питерских толковых словарей, принадлежащих Словарному отделу ИЛИ РАН (наследнику Словарного сектора ИЯз АН СССР), которая до настоящего времени состояла из Большого академического и Малого академического, пополнилась однотомным академическим словарем – Большим толковым словарем русского языка (БТС), СПб, Норинт, 1998, 1536с. – и может теперь, наверное, наконец, считаться закрытой:

… все три словаря подготовлены в одном научном коллективе. Это единственный в мире научный коллектив, который профессионально занимается академическим, т.е. исчерпывающим лексикографическим описанием русского языка. <…> Все три словаря базируются на материалах одной и той же картотеки. Принципы, лежащие в основе словарного описания лексики в БТС, полностью согласуются с принципами Малого (МАС) и Большого (БАС) академических словарей и с традициями академической лексикографии в целом. Тексты МАС и БАС, взаимно использованные при их переиздании, были широко использованы при подготовке к изданию БТС (С. Кузнецов. От главного редактора.,- БТС, с.4).

Есть, конечно, некоторое противоречие в названиях, которое однако со временем, надо надеяться будет снято. Надо думать, что давно ожидаемое пополненное переиздание МАС’а, приведенное в соответствие со словарным составом русского языка конца столетия, позволит ему стать полноценным средним изданием в этой словарной серии (переиздание БАС доведено уже до 6 тома), тогда БТС сможет занять принадлежащее ему место малого толкового словаря. Сегодня большой в его названии означает нечто иное – по оценкам авторов словник БТС доведен до 130 тыс. слов, что пока превышает словник МАС.

Кроме того, в БТС включены слова и значения, характерные для русского литературного языка последнего десятилетия (Предисловие, - БТС, с 3), по тем или иным причинам не представленные в толковых словарях ранее термины астрологии, парапсихологии, народной медицины, религии, а также сниженная, жаргонная и бранная лексика. И в этом есть некоторая революционность (в особенности, конечно, для академической лексикографии), отчасти объяснимая и возрастом авторов. Из 27 редакторов-лексикографов большинство (16) имеют степень кандидата филологических наук, 9 – степени не имеют и всего двое имеют степень доктора; автор и руководитель проекта, составитель, главный редактор – к.ф.н. С.А.Кузнецов. Сказывается, наверное, и, если можно так выразиться, мужской перевес в составе авторского коллектива. Если МАС – преимущественно “женский” словарь (а есть мнение, которого придерживался и вновь входящий в моду почетный академик Н.А. Морозов, что именно женщины повинны в изобретении языка и лучше других способны, конечно, дать его описание) и в этом и его достоинства (прозрачность и упорядоченность толкований), и недостатки (упрощенность, отсутствие авторских толкований), то БТС, как и словарь Ушакова, скорее, “мужской” (маскулинный?) словарь. По крайней мере, среди его авторов, судя по фамилиям, пятеро несомненных мужчин и шестеро вполне вероятных (Батожок, Гайкович, Денисенко, Корованенко, Фоменко, Этерлей). Впрочем, революционность в данном случае как всегда скрадывается известной питерской деликатностью.

К сожалению, справочные материалы, приложенные к тексту БТС (Предисловие, Краткое уководство и Общие сведения о словаре), не дают ответов на все возникающие при чтении вопросы. Подчиняясь желанию их получить, пришлось провести выборочное сравнение текстов МАС’а (2-е издание) и БТС. В качестве материала были взяты словарные статьи на букву “х” (отнюдь не по вкусовым или герменевтическим соображениям, а в силу количественной обозримости и – на экспертный взгляд – лексикографической представительности).

В тексте МАС’а на эту букву представлено 924 словарных статьи(1). Из них в БТС были исключены 59, т.е. 6,4%. Исходя из того, что всего в МАС’е содержится чуть больше 90 тыс. словарных статей, можно предполагать что БТС в целом исключил порядка 5 – 6 тыс. слов.

Прирост новых слов на букву “х” в БТС – 226, т.е. несколько больше 24%. Отсюда можно предположить, что в целом словник БТС вырос примерно на 22 тыс. слов.

Получается, что общий словник БТС может составлять приблизительно 106 –107 тыс. слов.

В отличие от МАС’а словарные статьи БТС устроены гнездовым способом. Внутрь словарных гнезд (не очень глубоких) ушли 138 слов на букву “х” из словника МАС’а – примерно 15%. Можно предположить, что и общее количество словарных статей в БТС уменьшилось на 15%, то есть составляет примерно 90 – 91 тыс.

Приблизительность таких подсчетов очевидна, особенно, если предположить, что по традиции над разными буквами работали разные лексикографы. Однако об этом в справочных материалов ничего не говорится и мы поневоле остаемся в измерительных сомнениях.

На первый взгляд, изъятию из словника в основном подвергалась устаревшая и просторечная лексика. Ушли харатья и харатейный, хаз и хазовый, хряск, хряский, хряско и родственный им хряст, исчезли хапун и худородство, хоботье, хлебово и холостежь. Наверное, справедливо потеряли словарное место формы страдательных причастий прошедшего времени (хваленный, холенный и холощенный). Недолгой оказалась жизнь у хаты-лаборатории, правда, на смену ей пришел такой же уже кратковременный хоркружок и художественно-производственный. Из полезных аппаратов покинули словарь хлебокопнитель и хлоратор, правда, появились хлопкоочиститель и хлыстовоз, которые, вроде бы, ничем не лучше. Исчез хореический (лит.)(его представителем остался хорей), появился хронотоп (книжн.). Пропал хвостец (он же копчик), хлебина (пчел.) и, Слава Богу, труднопроизносимый (-переносимый?) для гуманитариев хлорацетофенон (хим.).

Зря, наверное, выкинули хунхуза с хунхузским, не так давно все это было - Всеволода Иванова и прочих сибиряков еще читают. Впрочем, эта потеря с лихвой компенсируется реалиями сегодняшнего дня: хамит, хамитка, хамиты, хамитский; хасид, хасидизм, хасиды; хетт, хеттеянка; хорват, хорватка.

Интересно, что словник не пополнился словами с увеличительным значением, но вырос на 10 уменьшительных форм: хвоинка, херувимчик, хиленький, хмыренок, холодненький, хомчок, хохмочка, хохолочек, хрусталинка, хрустики. Или это следствие мужской сентиментальности авторов, или результат нарастания эпилептоидных тенденций в языке сегодняшнего дня.

Включения разговорной, жаргонной и бранной лексики прописаны развернуто. Например корневое гнездо на слово хиппи включает 8 производных (к ним, правда, можно добавить еще хиппня, хипповато и хипповатость), к корневому гнезду слова хитрый только добавлено 12 экспрессивных производных.

К сожалению, в демонстрации бранной лексики авторы, наверное, излишне деликатны и пользуются устаревающей на глазах формулой 3х –1, то есть из трех популярных бранных слов на букву “х” показывают первые два (хер и хрен), не включая самое известное и распространенное (chuj), что, конечно, делает им честь, но является прегрешением против истины, за ктоторую, кстати, голосуют не только словарники, начиная с Даль-Бодуэна и кончая О.Н.Трубачевым, но и школьные методисты, все чаще включающие в перечни литературы Вен. Ерофеева и позднего В. Аксенова. Дело, наверное, не в том, что скоро там, среди обязательной для чтения классики, по-видимому, появятся Юз Алешковский с В. Сорокиным. А в том, что не только в панковской (или постмодернистской) культуре, но и в давно укорененной культуре шестидесятников мат занимал особое место, неплохо уживаясь, например, с высоким стилем и соответственным духовным настроем, когда матерщина легко вплетается в самые лирические тексты.

Впрочем, надо сказать спасибо и за 2х. Деликатность авторов выгодно смотрится на фоне московского снобизма, характерного, например, для словаря Ожегова-Шведовой, датированного 1999 годом (фактически это 26 издание московского малого словаря, выходящего начиная со 2 издания под редакцией Н.Ю.Шведовой), где хрен не имеет известного омонима - до сегодняшнего дня остается только Растением сем. крестоцветных с корнем… и без каких-либо стилистических ограничений, в то время как рядом с ним стоит словарная статья на некое производное хреновый:

1. см. хрен.

2. Плохой, негодный (прост.груб.)

Неискушенному читателю, на которого и расчитан словарь, не остается ничего иного, как решить, что в этом самом невинном растении и приправе, из него приготовленной, коренится нечто грубое и плохое, а севрюжина с хреном – не деликатес, а большая гадость, в пищу уж точно негодная. Грустно, что во многих случаях чтение словаря может помешать правильному (толковому?) пониманию текстов классической русской литературы и текстов меню в дорогих ресторанах.

У искушенного читателя, понимающего значение цифры два, стоящей перед толкованием, может возникнуть несколько гипотез:

а). ошибка редактора или корректора – т.е. значение производного слова не намеренно, а случайно растет из ниоткуда;

б). скрытый намек на растительное происхождение лиц мужского пола (старый хрен) и метонимически им принадлежащих половых органов, сделанный с намерением внедрить этот феминистский предрассудок в сознание общественности;

в). следствие привычки к двоемыслию (в том числе - вкусовому) и эзопову языку – тонкий намек на интересные обстоятельства.

На этом фоне решение (консенсус), принятое авторами БТС, выглядит симпатично - ничего не меняя в толковании производных, они добавили два значения в словарную статью к производящему слову:

…………………………….

3. Вульг. Мужской половой орган.

4. Грубо. Бранное обозначение мужчины.

Можно спорить о правильности (исторической и актуальной) принятой последовательности значений, о загрубленности толкований (М.М.Бахтин известен не только изобретением хронотопа, но и теории об амбивалентности брани – вызывающей двойственные чувства – БТС, с37; поэтому не стоит забывать, что хреновый отличается от плохой и снижающей грубостью, и не менее важной позитивной экспрессией), тем не менее двусмысленности осталось все же значительно меньше места. Хотя, конечно, лучше было бы раз и навсегда по-херить растительную многозначность и остановиться на омонимах.

Что касается стилистической квалификации маргинальной лексики, в БТС, как ни печально, имеются и более очевидные неточности. Если хитрожопый, хитрожопо, наверное, справедливо отмечены как сниженные, то хитропопый и хитропопо вряд ли стоят в том же ряду; это, скорее, литературные замены сниженных прототипов, их справедливее считать книжными или, если хотите, высокими (кстати, хитропопо, как многие эвфемизмы, еще и труднопроизносимо). Ситуация аналогична недавней истории с нашим первым президентом, который говоря о загогулине, имел в виду херовину с хреновиной.

И все-таки экспертно оценивать изъятия и дополнения сложно да и не стоит – языковые вкусы и идиознания бесспорны своей неоспоримостью. Поэтому для проверки метаморфоз словника МАС – БТС были использованы имеющиеся в электронном виде выборки текстов,- с одной стороны, это признанная (и читаемая) классика, с другой, - тексты газет, юридическая и научно-популярная продукция, легкая беллетристика.

Сначала об изъятиях. И здесь, конечно, первый вопрос – не пострадал ли Пушкин? Не пострадал (стихотворения и проза). Не пострадали Салтыков-Щедрин (История одного города), Гончаров (Обломов), Жития Святых, тексты информационных агентств (АКМ и ИнтерФакс), современная беллетристика (Маринина, М. Фрай), Гражданский Кодекс, мемуары политиков (Жириновский, Ельцин, Лебедь), диссертация Зюганова, выборка студенческих сочинений на вольную тему и обширное научно-популярное руководство по психодиагностике.

Наибольшие потери у Л. Толстого (Война и мир) – хозяйственность, хряск, храпение, худее. Меньше у Достоевского (Преступление и наказание) – хожалый, Тургенева (Дворянское гнездо) – хинь, и Гоголя (Мертвые души) – холстяной.

Каковы приобретения? Гоголь, Тургенев, Достоевский, Салтыков-Щедрин, Гончаров, Жития Святых, Лебедь, Зюганов, Жириновский, Гражданский Кодекс – не приобрели ничего. Приобрели Пушкин с Толстым – Харон, Толстой в одиночку – храбрейший. Научно-популярная литература – характерологический. М.Фрай – хит. Маринина – халявщик, халявный, холестерин, хрипловатый. Наибольшие приобретения у текстов информационного агентства АКМ – химкомбинат, хозспособ, холдинг, холдинговый, хрущевка.

Можно было бы не выкидывать 7 слов, удачно добавлены – 13 слов: баланс положительный. Хотя все это происходит на фоне 6-процентной востребованности: из 226 добавленных слов незадействованными остались 213. Впрочем, представительность наших текстовых выборок может быть, наверное, оспорена.

Всего (во всех тестовых выборках) имеется 363 слова на букву “х”. МАС имеет в словнике 304 из них; словарное покрытие 83,7%. БТС имеет в словнике 310 из них; словарное покрытие – 85,4% (МАС не покрывает 16,3% лексики выборок; БТС не покрывает 14,6%). Если словник БТС в целом ориентировочно вырос на 14%, то словарное покрытие выборок предположительно увеличилось всего на 1,7 процента. Впрочем, вряд ли это достаточный повод говорить о неэффективности модернизации, поскольку и изъятия и дополнения относятся преимущественно к малочастотной и ограниченной в употреблении лексике.

Вообще говоря, наиболее болезненной потерей является слово хозяйственность (и по частоте употребления и по распространенности по различным выборкам), наиболее ценным приобретением - слова химкомбинат и холдинг (особенно последнее), хотя они и ограничены сферой употребления (язык газеты). Основные потери касаются языка прошлого столетия, основные приобретения – языка последних десятилетий.

Каких слов на букву “х” в БТС (и, конечно, в МАС) пока не хватает? Для Пушкина не хватает Хариты и Хлои (что вроде бы совсем не обязательно, но раз уж добавили Харона? Более того, в выборке стихов Пушкина Харита с Хароном встретились по одному разу, тогда как Хлоя – весьма частотное имя). Почти не имеет претензий Тургенев – хохотанье (наверное, его заменяет добавленное хохмачество?), Салтыков-Щедрин – хульный, и Жития Святых - хлебня. Не имеют претензий Лебедь с Зюгановым, минимальная претензия у Жириновского – харизеец (в БТС появились хазарейцы, может быть, это они и есть?).

Небольшое недовольство у Марининой – хило (не хило бы нам…), хинкали (хотя последнее плохо: хачапури в БТС появилось, чем оно лучше?; судя по всему, при пополнении словника принцип тематической полноты не отслеживался).

М. Фрай фиксирует одно недостающее слово, но важное – хрень. Его пропуск (имеется у Елистратова – Словарь московского арго) говорит о том, что при пополнении словника принцип отслеживания полноты семантической парадигмы слова не учитывался (хер – собир. херня; хрен – собир. ?).

Достоевскому не хватает – хитрее, хитрейший (добавили же храбрейший!? – похоже, и принцип полноты парадигмы формоизменения не учтен), хихикание, хладнокровнее, хошь (последнее очень плохо – эта просторечная форма не только частотна в текстах Достоевского, но и у Толстого, Салтыкова-Щедрина; по-видимому, реальная частота слова и его распределение в текстах при редактуре словника во внимание не принимались).

Гончарову недостает – холоднее, храпенье (нет в БТС и храпения, было в МАС’е, да выкинули), хрипенье (хрипение, слава Богу, оставили, хотя чем оно лучше? – орфографическая вариативность, похоже, систематически не отслеживалась), хрупко (наречия БТС для краткости не выбрасывает, напротив, добавляет, но преимущественно экспрессивные – хиппово, хитровато, хитрожопо, хитропопо, хитруще, хитрюще, хлябко, хладно, хмельно, холодновато, хрипловато, хриплоголосо). Толстой – хитрее, хозяйничание, холоднее, храбрее, храпенье, хрипенье, худощаво, хульный (вроде, редкое слово, а и Салтыкову и Толстому понадобилось и не один раз). Больше всех недоволен Гоголь – характерический, хлебно, хлебосольничать, хлебосольствовать, хлопанцы, хлыснуть, ходиться, хожденье, холоднее, хотенье, храпенье, хрипенье. Чуть меньше информационные агентства – хвостохранилище, химволокно, химгруз, химзавод (а вот химкомбинат в словник БТС добавился), химовоз (добавился хлыстовоз), хлебокомбинат (опять-таки, чем он хуже химкомбината?), хлебопродукция, холоднокатаный, холоднотянутый.

Наверное, наиболее странная лакуна – отсутствие новых (забытых?) производных от реабилитированного в последнее время Имени Божия – имени собственного Христос, широко употребительных как в классических, так и в современных текстах (в БТС добавились только христоверы). По крайней мере, не стоило выкидывать христианнейшего, не так уж это обращение устарело, как казалось когда-то составителям МАС’а.

В словарных статьях МАС’а имеется около 30 тыс. слов с теми или иными стилистическими пометами, то есть около трети словника представляет в разной степени “внелитературную” лексику. Среди слов на букву “х”, добавленных в словник БТС, те или иные пометки имеют 176, то есть 78%. Это позволяет предполагать, что доля стилистически отмеченных слов повысилась в БТС в целом до 40-45%. Рост словника нейтральной лексики предположительно составил всего около 7% (примерно 7-8 тыс. слов).

Где находится тот порог стилистического насыщения, когда словарь литературного языка, превращается в словарь языка литературы или “языка”? По крайней мере, 50%-ый барьер в БТС пока не перейден.

Если судить по букве “х”, больше всего слов добавилось в словник из разговорной лексики – 45%. На втором месте идет интервенция англоязычных слов (с различной стилистической окраской) – 18% (хакер, холдинг, хилер, хэш…). При суммировании пометок сниж., грубо., пренебр., вульг., неодобр. – выходит третье место (14%). На четвертом месте – жаргоны (около 7%). Объдиненная книжная лексика (книжн., спец., проф.) дает тот же результат, однако, на деле, без пометок дается довольно много слов типа хлораты, холестерин, хордовые, хроматография, хромотипия, хронобиология, хронотерапия, которые содержат отнесение к специальным сферам внутри толкования; судя по всему, реальное место приобретений книжной стилистики – сразу после разговорной лексики. И в БТС, так же как в БАС и МАС, наблюдается постулированная А.А.Поликарповым лексикографическая тенденция неоправданного нарушения пропорций пополнения маргинальной (периферийной) лексикой за счет завышения доли разговорных пластов и занижения доли книжных новаций(см. "Вопросы языкознания", 1994, №1). Что поделать, лексикографу, находящемуся в центре словесного мира, ближе и понятнее междисциплинарное просторечие, чем локализованная пятнами на периферии языкового поля терминология.

Впрочем, например, пришедшая из жаргона ханка не получила стилистической пометки. Но это уже другая тема – оценка значений. В частности (все же не могу еще раз не отвлечься), ханка толкуется в БТС как сок зерен недозрелого мака (маковое молочко), из которого изготовляют наркотики, что, конечно, не позволяет дать под ромбом довольно распространенное трескать ханку. Хуже того, если уж толковать это слово через его происхождение, принято давать и этимологическую справку, с которой, видимо, оказались поблемы. Которых у Елистратова, например, оказалось меньше (когда он принял за источник – промежуточный - жаргон уголовников), что позволило ему, во-первых, дать этому слову три значения (1. Спиртоное, выпивка. 2. Наркотики. 3. Еда, пища, закуска) и, во-вторых, расставить их в порядке, который точнее отвечает нашим культурно-языковым обстоятельствам – пьют вроде бы пока больше, чем колятся.

Так что расчеты по маргинальной лексике пока более чем приблизительны.

Часть слов словника в БТС ушла внутрь словарных статей. Во многих случаях эта перестрйка представляется обоснованной.

Так, из 234 прилагательных на букву “х”, имевшихся в МАС’е, 16 исключены из словника БТС, 43 (25%) вошли внутрь словарных статей (лишь 4 из них имеют незначительный вес в выборке), 175 остались самостоятельными: треть (62) имеет вес в выборке, шестая часть (29) – сравнительно значительный вес (по убыванию: хороший, хозяйственный, холодный, христианский, характерный, храбрый … холопский, хвастливый, хваленый).

Из 45 глаголов на –ся два исключены, внутрь словарных статей убрано 8 (веса не имеют). Из 35, оставшихся самостоятельными, 11 (больше трети) имеют вес, некоторые – значительный (по убыванию: хотеться, храниться, хвастаться, характеризоваться, хвалиться, хвататься…).

Из 37 отглагольных существительных на –ие\-ье исключены из словника 4, задвинуты внутрь родительских словарных статей 19 (51%), осталось в словнике 15. Что касается вариантов на –ие, с ними все более менее обоснованно: остались 4 “весомых” слова (по убыванию: хранение, хищение, хождение, хваление), зазря, может быть, задвинуто “весомое” хозяйствование. Для вариантов на –ье ситуация иная: внутрь словарных статей убраны 3 “весомых” слова, в словнике осталось два, - не по заслугам, а за счет своих –ие-собратьев. Причем хлебание и хлебанье перечислены через запятую, а хлестанье удостоилось отдельной словарной статьи – помог алфавит: между хлестанием и хлестаньем по алфавиту стоит хлестануть и это, судя по всему, решило дело. Беда только в том, что хлестанье и хлебанье меньше всех прочих заслужили свой почет, они не только не проявились в выборках, но и имеют стилистические ограничения (разг. и прост.).

Из 32 отадъективных существительных на – ость два исключены (хищность, хозяйственность – последнее с высоким весом; более замысловатое хозяйствование, кстати, благополучно осталось), внутрь словарных статей ушла половина (16), из них 7 с весом (по убыванию: халатность, холодность … художественность, хрупкость, характерность). Осталось 14, из них 3 с весом (по убыванию: храбрость, хитрость, хвастливость). Эта пропорция, надо сказать, не очень понятна, скорее, совсем непонятна.

И совсем неважная картина как всегда с названиями женщин, “феминизмами” – халтурщица, хищница, хлебосолка, холопка… Имеется 19 случаев, когда они внедрились в статью к своему “мужскому собрату”. Однако 10 “феминизмов” не потеряли самостоятельности – хамка, хиромантка, хлыстовка, хулиганка…. Часть из них имеет на это некоторые права – их значения незеркальны “мужским”. Самостоятельность хромоножки и худышки гарантируется дополнительными значениями ‘человек’ и ‘ребенок’, незалежность хохлушки – омонимией с курицей-хохлаткой, самостоятельность холостячки – затруднительностью антонимического толкования через холостяка (‘неженатый’ – ‘незамужняя’). Однако шесть из них – две трети - вместо самостоятельного значения остались со ссылкой см. к мужскому оппоненту, то есть никаких особых оснований занимать место в словнике не имеют. Более того, в словнике осталась хозяюшка (ласк. см. хозяин), тогда как хозяйка свое отдельное место в нем потеряла, хотя, судя по данным выборок, это единственное широкоупотребительное слово из всех перечисленных. По весовому значению (частоте употребления и распределения в выборках) хозяйка пока все-таки, как бы не переживали феминистки, отстает от хозяина (не намного – в полтора раза), но обгоняет ближайщих соперниц – хранительницу и христианку – соответственно, в 16 и 50 раз. Судя по всему, при работе со словником “феминизмов” последовательно не проводился ни один принцип классификации; то что мы видим, скорее всего, следствие лексикографической неаккуратности.

……………………………………………………………………………

Надо сказать, что БТС отличается не только невысоким уровнем структурированности словника, но и слабой корректурной (?) правкой. Так, ссылка см. внутри словарной статьи вроде бы подразумевает адресацию в словник, но это далеко не всегда так. Читаем храбрейший см. храбрый, оглядываемся вокруг, а никакого храброго в словнике нет. Или, наоборот, видим характеризоваться без см. внутри словарной статьи на характеризовать, хард-роковый без см. внутри статьи на хард-рок и не смотрим вокруг, а зря – они в словнике благополучно имеются.

В общем-то, проблема не в очепятках. Обидно то, что в основе словаря БТС, скорее всего, нет пока электронной картотеки, что, конечно, затрудняет лексикографическую работу. По крайней мере, на это (отсутствие словаря в виде БД) показывает проверка по местоположению ха-ха, хе-хе, хи-хи и хо-хо. Дело в том, что знак дефиса по-разному оценивается лексикографом и кодировочной таблицей компьютера. При расстановке заглавных слов по алфавиту лексикограф его по-просту не замечает (не считает за букву – для него ха-ха = хаха), тогда как в кодировочной таблице дефис не только равноправен буквам, но и при алфавитной сортировке стоит перед ними. В БТС словарная статья на ха-ха расположена после хатха-йога перед хахаль, на хо-хо - после хохмочки и перед хохлом, на хи-хи – после хитрюще перед хихикать, на хе-хе – после хетты перед хеш, т.е. в полном соответствии с ручной алфавитной сортировкой. Если бы сортировка шла по заглавным словам электронной картотеки, то же ха-ха расположилось бы непосредственно после ха.

Понятно, что отсутствие тела словаря на табличных машинных носителях не позволяет корректно провести сопоставления как внутри него, так и с имеющимися сейчас в распоряжении лексикографов корпусами эталонных текстов. Хотя при издании текста БТС и использовалась компьютерная верстка (БТС, с. 1536), преобразование электронного текста в электронную картотеку (БД) – дело не месяцев, а лет.

Тем не менее, невзирая на сочувствие, словник БТС как академического продукта в любом случае требует систематического научного редактирования для приведения в соответствие с заявленными (академическими) параметрами.

Кроме того, выше по тексту в скрытой форме заданы по меньшей мере 17 вопросов к авторам словаря, на которые в качестве ответной любезности хотелось бы получить ответы. Нижайшая просьба к доброхотным посетителям Листа передать это пожелание в далекий от нас расстоянием, но близкий общими хлопотами город на Неве.

¹ Способ расчета предполагал, во-первых, совместимость с текстом БТС и, во-вторых, совместимость со словарями, полученными автоматически из текстовых выборок. Поэтому случаи различного написания – хлуп и хлупь, хрясть и хрясь, ханжеский и ханжеской – расположенные внутри одной словарной статьи, при сравнении с тексовыми выборками рассматривались как отдельные слова, но при расчете размеров словника считались за одно слово. То же самое касается и междометий, представленных внутри одной словарной статьи в двух вариантах: ха-ха и ха-ха-ха, хе-хе и хе-хе-хе, хи-хи и хи-хи-хи, хо и хо-хо. Части слов – хоз… и …хоз, хемо…, хим..., хладо…, хлебо…, хлопко…, …ходный - учитывались при расчетах словника, но, естественно, не участвовали в сравнениях со словарями из выборок. Омонимы, включая не имеющие цифровых отметок – хл’опок и хлоп’ок, худ’оба и худоб’а, - при сравнении со словарями из выборок не различались, но учитывались как разные слова при расчетах по словникам.

Случай орфографической вариативности – вместо имевшегося в МАС слова хиханьки в БТС появилось слово хихоньки – пришлось посчитать за одно слово. То ли замена связана с попыткой морфологизации орфографической подачи разговорных слов и тогда она носит принципиальный характер, то ли мы наблюдаем тенденцию роста регионального самосознания через демонстративную оппозиционность пресловутому московскому аканью, что еще более принципиально.

 

[ главная страница ]