| << назад |

3.2. Типы коммуникативных систем

Номенклатуры и исчисления как простейшие коммуникативные системы. Воспользуемся введенными основными терминами для обозначения важнейших разновидностей звеньев коммуникативных дуг и видов самих коммуникативных дуг, а также уточненными представлениями о процессах опознания и коммуникации, чтобы выявить особенности хотя бы и простейших, но уже не просто коммуникативных дуг, а целых коммуникативных систем, т. е. целых совокупностей средств для осуществления определенного вида коммуникации с многими концевыми звеньями. Ecтественнo, что в памяти интерпретаторов, способных осуществлять взаимную коммуникацию, должны быть выработаны средства для опознания и воспроизведения особых классов знаков, а также средства не только для непосредственного, но и знакового возбуждения образов денотатов. Иными словами, в интерпретаторах должны осуществляться такие процессы, как: !!X-!X"--!⁰X";!!X - !X" - !Y"; !X"_a - !!X - !X"_b - !Y"_b.

Если какие-либо из внутренних денотатов являются обобщенными образами (утилитарными или сущностными — безразлично), то они способны функционировать как эталоны для опознания окказиональных образов и включения их в тот или иной класс образов. Следовательно, обобщенные образы могут рассматриваться как гештальты, и их можно обозначать соответствующим индексом.

Простейшиими из таких коммуникативных систем являются номенклатуры и исчисления.

1. Если коммуникативная система состоит из дуг, которые содержат только узуально ассоциированные звенья, то количество как представленных сформированными гештальтами⁰X"₁, ⁰X"₂,..., ⁰X"_k знаков, так и концевых абстрактных звеньев, например, ⁰Y"₁, ⁰Y"₂,..., ⁰Y"_k оказывается ограниченным, конечным. Такая коммуникативная система полностью исчерпывается перечнем пар, состоящих из ассоциации образов знаков и изогенных гомоморфных абстрактных концевых звеньев как образов внутренних денотатов, независимо от того, имеют ли коммуниканты какие-либо иные образы, кроме тех, которые охвачены узуальными коммуникативными дугами, связывающими данный перечень концевых образов, т. е. кроме связанных образов ⁰X"₁ - ⁰Y"₁, ⁰X"₂ - ⁰Y"₂,..., ⁰X"_k - ⁰Y"_k (в памяти каждого из коммуникантов).

Для любой такой k-дуги в акте коммуникации справедливо выражение !⁰Y"_ak - !⁰X"_ak - !!X_k - !!X"_bk-!⁰X"_bk - !⁰Y"_bk, причем ассоциации между всеми образами узуальны.

Такую коммуникативную систему можно назвать номенклатурой. Например, если рассматривать способы обозначения цифр в пределах первого десятка и считать, что коммуникация используется исключительно для называния цифр, то это будет типичная номенклатурная коммуникативная система, хранящаяся в памяти каждого из коммуникантов и виде перечней концевых образов (перечня ⁰Y"_1-10-образов 10 отрезков числового ряда) и десяти ⁰Х"_1-10-образов знаков этих концевых звеньев, причем воспроизводимых знаков, превращающихся в физически наблюдаемые объекты, т. е. допускающих такую цепь событий: !⁰X" - !!Х.

2. Если имеется конечный перечень образов, выступающих в роли “элементных” внутренних денотатов, например ⁰Y"-образов, и конечный перечень образов отношении, в которые эти элементные образы способны вступать друг с другом (перечень “релятивных” образов, например, ⁰P"-образов), и если за единицами этих двух конечных перечней образов (“элементных” и “релятивных”) узуально закреплены либо способы обратимого отражения (обеспечивающие предзнаковую коммуникацию), либо, в более общем случае, другие образы, поддающиеся обратимому узуальному отражению, т. е. внутренние знаки, например ⁰X"-образа, то, очевидно, “указывая” с помощью знаков на конкретные элементные и релятивные образы как на внутренние денотаты, можно сделать явной для коммуниканта не только перечень элементов сложного целого, но и структуру связей между ними, т. е. структуру связи элементных образов с помощью релятивных, хранящуюся в памяти передающего коммуниканта. Средства выражения таких структурированных внутренних денотатов с помощью знаков Ч. Пирс называл диаграммами.

Если при этом в памяти передающего коммуниканта содержится или возникает сколь угодно большие число таких сложных денотатов, то все равно, пока состав их компонентов остается неизменным, т. е. пока они “построены” из “одних и тех же” элементных и релятивных образов (⁰Y"-образов и ⁰Р"-образов), любой из них может быть “переведен” в диаграмму в виде последовательности знаков и воссоздан в памяти воспринимающего коммуниканта в виде сложного образа, состоящего из компонентов ⁰Y"-типа и ⁰Р"-типа.

Следовательно, в этом случае мы имеем дело лишь с видимостью возможности создавать знаки для бесчисленного количества денотатов. Фактически же коммуникация, предзнаковая или знаковая, обеспечивается за счет закрепления номенклатурной связи между коленным перечнем компонентов сложных денотатов н конечным перечнем воспроизводимых образов знаков, например обратимых гештальтов знаков. Это особенно наглядно в том случае, когда образы, являющиеся сложными денотатами, образуют линейные структуры. Какие бы закономерности ни содержались в таких цепях элементарных денотатов в границах сложного, процесс коммуникации все равно сводится к “позвенному” обратимому возбуждению знаков каждого из последующих элементных образов сложного денотата, и в этом смысле сама коммуникативная система неуниверсальна.

Правда, есть в данной проблеме еще один аспект: как образуются сами сложные внутренние денотаты? Явно, что он не имеет прямого отношения к вопросу о том, как обозначаются такие денотаты, уже сложившиеся, обобщенные и подлежащие возбуждению в памяти воспринимающего коммуниканта, но напомним, что, рассматривая механизмы универсальной антиципации и отличие формальных абстракций от сущностных, мы уже в определенной мере ответили на данный вопрос.

Если все варианты сложных внутренних денотатов из элементных и релятивных образов вытекают из четко ограниченного перечня свойств этих образов или перечня допустимых отношении, то такие совокупности элементных и релятивных денотатов следует называть исчислениями.

Каково отношение компонентов исчисления как внутренних денотатов к внешним, т. е. к объектам внешней среды, - это также проблема особая. Для нас пока важно еще раз осознать, что, независимо от того, задан конечный перечень внутренних денотатов в виде единственного “списка” целостных образов, либо экземпляры этих денотатов являются компонентами сложных денотатов в каком-либо исчислении, тоже заданных “списком”, либо, наконец, сами сложные внутренние денотаты “порождаются” но тем правилам, которые вытекают из свойств элементных образов, являющихся “строительным материалом” для сложных денотатов,— во всех этих случаях связь внутренних знаков с внутренними денотатами остается жесткой, узуально закрепленной, однозначно расшифровываемой воспринимающим коммуникантом. Все такие коммуникативные системы не универсальны, а узко специальны. Они и используют лишь узуальные коммуникативные дуги. Концевые и неконцевые звенья этих дуг закреплены, существуют до акта коммуникации, хотя, конечно, в невозбужденном состоянии. Следовательно, в исчислении сложный денотат любой структуры возбуждается в памяти воспринимающего коммуниканта только с помощью узуальных коммуникативных дуг типа !⁰Y"_a-!xy-- !⁰X"_a - !!X - !!X''_b - !!xx - !⁰X"_b - !⁰Y"_b.

Сказанное остается в силе и при условии, когда допускается введение знаков для некоторых сложных денотатов как для целостных самостоятельных простых денотатов. Иными словами, диаграммные коммуникативные системы могут не только обслуживать исчисления с бесконечным количеством означаемых денотатов, простых и сложных, но и иметь многоярусную собственную структуру, оставаясь, тем не менее, простейшими номенклатурными коммуникативными системами.

Примером диаграммных номенклатурных коммуникативных систем могут служить способы символического описания и изображения формализованных теорий. Сами понятия этих теорий, как абстрактные ⁰Y"-образы, способные вступать в строго определенный перечень отношений, заданных в виде релятивных ⁰Р"-образов, образуют в сознании математика сложные денотаты, обозначаемые диаграммами из математических знаков ⁰Х"-Х, в коммуникативных ситуациях передачи математических знаний. Но принципы осуществления этой коммуникации остаются простыми, номенклатурными.

Рассмотрим пример. Пусть совокупность элементных абстрактных образов, входящих в сложные денотаты, представлена перечнем ⁰А"₁, ..., ⁰A"₅, а всевозможные сложные денотаты образуются только благодаря возникновению между всеми этими образами отношений смежности. Тогда, если наличие этого отношения изображать, .например, парой внешних Х-знаков, получающихся на основе обратимого отражения внутренних ⁰X"-знаков, каждый из которых однозначно ассоциирован с соответствующим образом элементного абстрактного ⁰A"-денотата, то для обозначения всего многообразия сложных денотатов из простых ⁰А"-элементов (а их даже в данном простейшем примере, может быть 1024) достаточно пяти знаков.

Так, одна из кольцевых структур диаграммы будет обозначена как X"₁, X"₂, X"₃, X"₄, X"₄, X"₅, X"₅, X"₁.

Простейшие окказиональные коммуникативные системы. Рассмотренные номенклатурные коммуникативные системы (предзнаковые, знаковые, диаграммные), как уже отмечалось, узко специализированы и узуальны. Любой образ, не охваченный узуальной коммуникативной дугой, не может выступать в роли внутреннего денотата.

Если использовать в целях коммуникации не только простые, но и сложные коммуникативные дуги, т. е. дуги, содержащие неконцевые звенья между образом знака и образом денотата, то до тех пор, пока все ассоциации между звеньями дуги узуальны, номенклатурная природа коммуникативной системы остается неизменной.

Но если хотя бы единственная ассоциация простой или сложной коммуникативной дуги может быть окказиональной, коммуникативная система перестает быть номенклатурной, ибо уже невозможно задать конечный и исчерпывающий список денотатов (независимых или являющихся компонентами диаграмм), которые могут быть “обслужены” данной коммуникативной системой. В роли концевого звена может теперь выступать любой (изогенный или неизогенный, конкретный или абстрактный) образ, лишь бы нашлось основание для ею ситуативно обусловленной, окказиональной ассоциации с каким-либо из звеньев коммуникативной цепи.

Ясно, что окказиональные коммуникативные системы одновременно и универсальны, хотя и не одинаково эффективны, ибо концевой внутренний денотат может оказаться таким, что основания для его ассоциации (прямой или через посредников) с образом знака недостаточно надежны. В таких случаях воспринимающий коммуникант может н не догадаться, каков характер ассоциации, которые должны привести от воспринятого и опознанного знака к концевому звену коммуникативной дуги, следовательно, фактически дуга не замкнется, и коммуникативный акт не осуществится.

Тем не менее, в других, более благоприятных случаях, даже тот образ, который не входит в изогенную пару, может быть за счет окказиональных ассоциации “передан” воспринимающему коммуниканту. Естественно, что перед этим он должен возникнуть в памяти у воспринимающего, для чего можно воспользоваться “некусочным” возбуждением уже имеющихся образов, совокупность которых способна хорошо или плохо составить сложный производный образ, гомоморфный образу в памяти передающего коммуниканта. По существу это окказиональный вариант диаграммной коммуникации.

Еще более благоприятны для окказиональной коммуникации условия, когда образы, которые должны стать концевыми в акте коммуникаций, и до этого акта уже изогенны и гомоморфны, хотя и не являются звеньями узуальных коммуникативных.

Язык ребенка, знающего ограниченное количество воспроизводимых ⁰X"-знаков — слов с их конкретными внутренними Y"-денотатами — смыслами и использующего окказиональные ассоциации для “подключения” новых окказиональных Е"-смыслов к имеющемуся ограниченному набору воспроизводимых ⁰Х"-знаков, относится к этому классу коммуникативных систем. К этому же классу относится и коммуникативная система “языка жестов” при общении людей, не знающих общего национального языка.

В отличие от языка ребенка, находящегося в языковой сфере, язык жестов еще более естествен в том отношении, что у собеседников вначале нет узуально воспроизводимых ⁰Х"-знаков, и говорящие (точнее—“коммуницирующие”, но еще не говорящие) вынуждены искать среди имеющихся в их памяти всевозможных ⁰Е"-образов такие, которые по своей природе более или менее допускают обратимое отражение. Сами эти образы начинают использоваться не только в предзнаковых коммуникативных актах, т. е. не только для указания на свои ⁰Е"-гештальты как на внутренние денотаты, но и ситуативно творчески ассоциироваться в роли посредников с теми концевыми Е"-образами, которые обратимому отражению не поддаются, так что обратимые образы обеспечивают зарождение собственно знаков, хотя и оказиональных: !!Е"_а - !!ee--!⁰Е"_а -!!Е - !!Е"_b - !!ee - !⁰E"_b - !!ee- !E"_b.

Наличие денотата в поле рецепции обоих коммуникантов, например E-объекта, может оказаться весьма полезным на этой начальной ступени “изогенизации” и социологизации обратимых ⁰Е"-образов. Далее, на основе уже рассмотренных механизмов (по правилу 14), будут вырабатываться трансфокальные ⁰Е"-образы знаков с максимально редуцированными ⁰e"-признаками и E"-образы денотатов, которые наиболее эффективно обслуживаются с помощью складывающейся совокупности знаков. Так, на основе обратимых ⁰E"-образов сформируются ⁰Х"-гештальты Х-знаков, а также ⁰x"-гештальты х-признаков этих Х- знаков.

Если количество денотатов ограничено и в связи с этим легко вырабатывается конечное число абстрактных внутренних денотатов, то коммуникативная система имеет тенденцию формироваться как номенклатура или исчисление из узуальных дут типа ⁰X"-⁰Y". Но если возникает потребность обслуживать, знаковой коммуникацией и неограниченное количество Е-денотатов, то среди Е"-образов Е-денотатов должна произойти поляризация. Некоторая часть этих образов (С"-образы), в соответствии с п. 14, может вступить в узуальную связь с абстрактными ⁰Х"-образами знаков, а остальная часть (Е"-образы) может быть обслужена с помощью лишь окказиональных ассоциаций с группой С"-образов С-денотатов. Но эти С"-образы-посредники, как мы уже рассматривали, получают тенденцию редуцировать некоторые из тех черт, которые, раньше соответствовали свойствам С-денотатов-праобразов этих С-образов, так что в результате сходство С"-образов-посредников со своими праобразами утрачивается и образы-посредники превращаются в формально-логические абстракции. Они воплощают обобщенные ⁰Y"-черты тех E"-об-разов, которые обслуживаются ими в актах коммуникации, т. е. выступают в роли внутренних денотатов, окказионально ассоциируемых по сходству с ⁰Y"-узуальными внутренними денотатами-посредниками.

Учтя все это, мы можем дальше детализировать классификацию типов образов и коммуникативных дуг в коммуникативных системах и понять своеобразие самых сложных из этих систем — естественных языков.

Значение, смысл, языковый знак, речевой знак, монема, естественный язык. Формально-логические и сущностные абстракции мы условились уже называть социальными для группы интерпретаторов, если они изогенны, гомоморфны и узуальны.

Социальную ⁰Y"-абстракцию (рис. 8), сформировавшуюся в актах коммуникации в результате посредничества в цени ассоциаций абстрактного ⁰X"-образа знака (допускающего обратимое отражение) с E"-образами (из открытого E"-множества образов, как внутренних денотатов, содержащих в себе Y"-свойство, представленное ⁰Y"-абстракцией как обобщенным образом этого Y"-свойства, и являющихся концевыми Е"-звеньями коммуникативных дуг) будем называть значением этого знака, а Е"-концевые звенья коммуникативных дуг, вступающие с ⁰Y"-значениями в окказиональные ассоциации по сходству, благодаря чему дуги оказываются замкнутыми при посредничестве значений в любом конкретном акте коммуникации, назовем смыслами.

Следовательно, смыслы - это те изогенные и гомоморфные, у пары коммуникантов а и б (но совершенно необязательно узуальные, как, например, ⁰С"-образы на рис. 8, а чаше всего именно окказиональные, как например, Е"_б-образ, С"_e-образ и С"₀-образ) внутренние денотаты, возбуждение одного из которых приводит (в акте коммуникации между парой коммуникантов а и б) к возбуждению второго внутреннею денотата. Например, возбуждение Е"_а-образа в памяти а-коммуниканта (на рис. 8 не изображен), с помощью речевою Х-знака приводит к возбуждению Е"_б-образа в памяти б-интерпретатора на рис. 8.

Начавший складываться еще на этапе окказионального обратимого отражения абстрактный ⁰E"-образ знака, пока его связь с формирующимся значением основывалась еще на ассоциации сходства, не мог утратить тех черт, которые обеспечивали это сходство, даже если эти черты были недостаточно удобными для осуществления обратимого отражения.

Но после того как рано или поздно ассоциация по сходству между образом знака и значением превратилась в ассоциацию по смежности, свойства, не важные для сходства, получают возможность угасать не только в обобщенном образе-значении, но и в образе знака. В нем должны закрепиться лишь те Х"-черты, которые обеспечивают наиболее эффективное обратимое отражение и восприятие, причем в принципе для возбуждения этого интенциального ⁰Х"-образа достаточно резонанса его признаковой ⁰х"-части с окказиональным Х"-образом знака.

Такой ⁰Х"-образ знака, приспособленный только для обратимого отражения в узуально осуществляемых актах коммуникации с помощью ⁰Y"-значения, назовем языковым знаком, или языковой морфемой. Ясно, что изогенные языковые знаки в конечном счете не могут не стать социальными.

Физически проявляющиеся во внешней среде в результате обратимого отражения экземпляры X-праобраза языкового ⁰Х"-знака будем называть речевыми знаками данного языкового знака, или речевыми морфемами.

Единство из узуально ассоциированных по смежности двух социальных образов — значения (семантемы) и языкового языка (морфемы), т. е. узуальную ассоциацию ^OX" - !xy - ^OY", будем называть монемой.

Совокупность С"-образов, узуально ассоциированных с ⁰Y"-значениями и поэтому не требующих поисков оснований для ассоциации с ⁰Y "-значениями (когда в конкретных актах коммуникации эти С"-образы выступают в роли смыслов), будем называть узуальными смыслами. В противном случае смыслы будут называться окказиональными.

Без доказательства очевидно, что наиболее устойчивыми, гомоморфными и узуальными могут быть обобщенные, абстрактные С"-образы, т. е. ⁰С"-образы. Следовательно, основная масса узуальных смыслов относится к абстрактным ⁰С"-образам.

Ясно также, что, вступив в узуальную связь, узуальные смыслы сами приобретают функции посредничества при ассоциациях окказиональных (как правило, весьма конкретных) С"-смыслов с ⁰Y"-значениями в цепях. Например !!"С_e -!!рр--!⁰C"- !yy -!⁰Y" на рис. 8. Но поскольку эти абстрактные ⁰С"-смыслы вырабатываются прежде всего не в связи с коммуникативными взаимодействиями интерпретатора со средой, то они не превращаются в значения, а остаются хотя и узуальными, но смыслами.

Так мы приходим к выводу, что узуализация и социализация определенного набора обратимых знаков, значений и абстрактных смыслов открывает возможность замыкать окказионально коммуникативной дугой практически и принципиально неограниченное число концевых звеньев. При этом одни и те же концевые звенья (смыслы) можно даже в одной и той же ситуации замкнуть различными дугами, если воспользоваться различными компонентами концевых и промежуточных смыслов для их ассоциации со значениями. Коммуникативные дуги будут еще более многообразны, если один и те же концевые образы связываются дугами в разных внешних ситуациях, при разных наборах сопроводительных возбужденных образов.

Лишь в этом случае мы получаем тот вид коммуникативных систем, которые имеют все компоненты естественного языка, тогда как предшествующие виды коммуникации (“язык жестов” и детский язык) хотя и относятся к числу универсальных, но языком в полном смысле названы быть не могут, ибо коммуникативное поведение любой пары объектов при этом уровне развития системы только окказионально, уникально, неповторимо; “языковой коллектив” тут принципиально исчерпывается лишь единственной парой коммунникантов, и протекание коммуникации для постороннегo наблюдателя во многих случаях остается непонятным.

Но в то же время все окказиональные виды коммуникации, поскольку они основаны на постоянном поиске окказиональных связей между образами с учетом как внешней обстановки, так и коммуникативного состояния партнера, принципиально невозможны без универсальной антиципации, прогноза и т. д. как эвристических видов оперирования образами. Номенклатуры и исчисления не требуют таких промежуточных операций, могут использовать только простейшие виды узуального опережающего отражения. Поэтому они легко осуществимы на современных вычислительных машинах, программы которых составлены как раз таким образом, чтобы в них отражалась максимальная детерминированность и не было никакой эвристики как творческой деятельности.

Так мы пришли к первой грубой формулировке различий искусственных “языков” и коммуникативных систем, представленных естественными языками. Нам еще предстоит остановиться на этой проблеме более детально, но перед этим необходимо сопоставить изложенное понимание семиотических категорий с наиболее известными семиотическими концепциями.

Предлагаемая трактовка многоэлементности внутреннего денотата, закрепленного за образом знака, наиболее созвучна с идеями Б. Л. Серебренникова, который считает, что в значении, являющемся образом, закрепленным и психике, представлены только наиболее броские, достаточные для опознания (в нашей схеме - признаковые) черты образа реального (или воображаемого) объекта. Следовательно, возбуждаемый с помощью значения полный образ этого объекта соотносим с нашим пониманием узуального смысла [159, с. 51; 52]. Правда, значение, но Серебренникову,— это не отдельный образ, а "ядро" полного образа, и объяснение использования языковых знаков не в узуальных, а в окказиональных смыслах, при тaком понимании природы знака и значения, весьма затрудняется. Большое внимание как раз этому аспекту семантики языковых знаков уделяется в работах И.Д. Арутюновой [17].

В нашей схеме различие между значением и смыслом вполне соответствует формуле В.А. Звегинцева: “значение — внутри языка, смысл — вне языка” [59, c. - 176], однако значение определяется Звегинцевым так, что оно совпадает с нашим определением значимости, при этом используются такие выражения, как “совокупность возможных значений”, “валентность слова” [55, с. 123].

А поскольку подобное отождествление значения и значимости весьма распространено, особенно в структуралистических работах, то на проблеме соотношений значения и значимости необходимо остановиться особо.

Значимость и значение. Большой заслугой Ф. де Соссюра было расчленение диффузного представления о семантике языковых единиц на две самостоятельные категории: собственно значение и значимость. Если вспомнить, что нашему понятию монемы соответствует соссюровское неделимое психическое единство “акустического образа” и “идеи”, что “идею” Соссюр называл значением (это понимание, после уточнения механизмов абстрагирования, сохранено и в нашей схеме), то станет ясно принципиальное отличие значения от значимости, определяемой Соссюром как место названного двустороннего единства (т. е. монемы) в сети отношений (сходства и оппозиции) с другими единицами того же уровня [166, с. 112 - 120].

Если обобщить понятие значимости на любые системы (а не только знаковые), то его мы ранее определяли как место элемента системы в сети его связей и отношений с другими элементами этой системы. Иными словами, элемент в этом случае рассматривается как узел связей в структуре, где под структурой понимается (в соответствии с введенными ранее определениями) структура связности. Поэтому значимость характеризует элемент системы не с точки зрения тех его индивидуальных черт, которыми он обладает вне системы, т. е. не как субстанцию системы, а исключительно с точки зрения его внешних черт, которые проявляются в наличии связей элемента с другими элементами в структуре связности данной системы. Если названа только значимость элемента, то он существует для нас как узел, как пучок “чистых отношений”, как место схождения связей в точке, не имеющей ни размеров, ни иных свойств вне данной структуры.

если, в частности, рассматривать сеть отношений, структуру противопоставлений и отождествлений не элементов вообще, а именно монем, то место любой монемы в этой структуре и будет соответствовать тому, что Ф. де Соссюр называл значимостью языкового знака.

Достаточно очевидно, что любая функциональная черта, позволяющая отличить одну семантическую единицу от другой, должна учитываться, и, следовательно, пока лингвисты не отличали значения от значимости, их представления о семантике языковых единиц были весьма расплывчатыми. Но из этого утверждения отнюдь не следует, что после открытия значимости, как важной семантической характеристики знака, значение “потеряло свое значение” для теории. Однако тенденция такого понимания соотношения между значимостью и значением намечается уже у Соссюра, когда он говорит, что “слово облечено не только значением, но еще - главным образом - значимостью, а это уже совсем другое” [166, с. 115].

Сторонники “чисто структурных” методов исследования языка постепенно превратили это соссюровское “главным образом” в категорическое “исключительно” и тем самым исключили собственно значение из списка категорий, достойных научного внимания. До сих пор мы постоянно встречаемся с этим стремлением описать все семантические характеристики значимых единиц только через указания их места в ceти смысловых противопоставлений с другими единицами и, следовательно, только через описание значимости этих единиц, независимо от того, как такие характеристики называются: значимостью, структурным значением, значением, смыслом и т. д. [12; 14; 58]. Следовательно, снова вместо двух семантических характеристик знака, обнаруженных Соссюром, стала учитываться лишь одна — значимость, и многие семантические проблемы лингвистики и семиотики лишились перспектив разрешения. Например, если обращать внимание только на смысловые отношения одной монемы к другим, то при всей детальности описания сети этих отношении первопричина их возникновения остается тайной.

В нашей схеме от этой таинственности не остается и следа. Поскольку компонентами монем являются образы, то как таковые, они могут вступать в ассоциации. Следовательно, по своей природе монемы способны включаться в есть взаимных отношений и поэтому сами создают значимости в каждом узле структуры этих отношений. Это пример того, как субстанция системы влияет на формирование структуры этой системы.

Однако формирующаяся структура оказывает, в свою очередь, воздействие на субстанцию системы. И это понятно. Если, например, монемы отождествляются или противопоставляются друг другу в актах коммуникации при выборе средств выражения смыслов, то, как мы видели, это приводит и к преобразованию самих образов, являющихся компонентами монем, и к изменению их потенций ассоциировать друг с другом. Гак изменяется субстанция системы. А всякие изменения способностей моием вступать в ассоциации снова приводят к перестройкам структуры, к закреплению, узуализации одних связей, ослаблению других и т. д. [116].

Следовательно, если вспомнить, что одним из компонентов монемы является представляемое ею значение, то станет ясным, что значение является одним из факторов, формирующих значимость монем, а значимость трансформирует значение. Так что ничто не является “главным” и все одинаково необходимо. Важно учитывать и значение, и значимость, причем в их постоянном взаимодействии.

Виды значимостей. Наша схема позволяет обратить внимание и на то, что значимость монемы — это характеристика результирующая. Она определяется не только ассоциативными свойствами значений, т. е. абстрактных коммуникативных ⁰Y"-об-разов-намекателей на смыслы, но и свойствами “акустических образов”, т. е. того, что мы назвали языковыми знаками как образами речевых, звучащих знаков, абстрактными ⁰X"-образами, узуально ассоциированными с ⁰Y"-образами по смежности. Мало того, на монемы оказывают влияние и их ассоциации как с абстрактными узуальными ^OC"-смыслами, так и с окказиональными С"-смыслами, а последние, являясь образами компонентов внешних С-событий, не могут не внести изменений в значимость монем при заметных изменениях отношений между С-денотатами, С"-образы которых выступают достаточно часто в роли окказиональных С"-смыслов.

Следовательно, не только означаемое языкового знака имеет несколько ярусов (С-денотат, С"-окказиональный смысл, ⁰С"-узуальный смысл, ⁰Y"-значение), но и значимость должна рассматриваться на каждом из этих ярусов отдельно, ибо мы можем интересоваться местом ⁰"Y-значений в сети их отношений к другим значениям, местом узуальных ⁰С"-смыслов в сети их отношении к другим узуальным смыслам и т.д. Кроме того, на ассоциацию монем влияют и ассоциации между языковыми ⁰Х"-знаками, и ассоциации между их праобразами речевыми Х-знаками. Эти ассоциации - уже совершенно несемантические, но поскольку они влияют на значимость монем, то и они вносят свой вклад в формирование семантических единиц языка.

В свете сказанного должно быть совершенно ясно, насколько упрощается и искажается картина семантики знаковой системы, когда на одну плоскость “сочетаемостей” и “дистрибуций” речевых (текстовых) единиц проецируются нерасчлененно результаты всех факторов, влияющих на значимости смыслов, значении, языковых знаков и речевых знаков [67; 210]. И то удивительное упорство, с которым очень многие лингвисты, логики, философы, семиотики стремятся свести все сведения об означаемых в знаковых системах к сведениям лишь о сочетаемости речевых Х-знаков, объясняется осознанным или неосознанным бихевиористическим “материализмом”, признающим существующими лишь те явления, которые лежат на поверхности и поэтому допускают непосредственное “ощупывание”. Ясно, что при таком подходе сущность явления не может быть вскрыта, если даже описываются эти явления в “строгих” математических символах. И наоборот, понимание сущности явления открывает пути максимально эффективного использования математических средств и представлении для углубленного изучения иитересующих нас систем.

В связи с этим обратим еще раз внимание на следующее.

Структура отношении между единицами определенного яруса, например между монемами, с математической точки зрения, может быть отнесена к классу “внутренних функции”, получающихся в результате отображения единиц определенного множества на единицы этого же множества, т. е. в результате отображения множества на самого себя.

Тогда значимость любого элемента в этой “внутренней функции” есть отображение данного элемента на все множество, в которое оно входит.

Но отображаться множество может не только само на себя, но и на другие множества. В этом случае мы получаем “внешнюю функцию”, т. е. структуру внешних связей и отношений, структуру межсистемную.

Наша схема коммуникации позволяет обнаружить такие межсистемные структуры. Например, близкой к одно-однозначной является структура ассоциаций между множеством языковых ⁰Х"-знаков (т. е. ⁰Х"-образов Х-речевых знаков) и множеством узуально ассоциированных с ними ⁰Y"-значений (одно такое ассоциативное звено, одна монема, представлено на рис. 8).

Более сложной представляется структура узуальных ассоциаций между множеством ⁰Y"-значений и множеством узуальных ⁰С"-смыслов, потому что, как мы увидим далее, один и тот же набор значений может быть ассоциирован с несколькими узуальными смыслами.

Ситуативно обусловленной и потому наиболее прихотливой является структура ассоциаций между множеством окказиональных с"-смыслов (не имеющим даже постоянного состава своих элементов) и множеством узуальных ⁰С"-смыслов. Эти ассоциации могут быть только окказиональными, чаще всего они вообще уникальны, так как окказиональный смысл в роли внутреннего денотата нередко выступает лишь в конкретной ситуации, единственный раз за время своего эфемерного существования в виде текущего образа текущего события (например, С"_e-смысл и С"_о-смысл на рис. 8).

Естественно, что задача исследователя заключается в выявлении и описании не только структур отношений между единицами одного яруса, но и межсистемных структур. И точно так же, как во “внутренних структурах”, выделяется понятие значимости элемента в сети межсистемных, межъярусных связей. Лишь в этом случае сможем мы, например, понять, какова техника связи выражения узуального ⁰С"-смысла через ⁰Y"-значения и С"-окказионального смысла — через узуальный ⁰С"-смысл.

Наша схема позволяет учесть и еще одно важное обстоятельство при выявлении разнообразных видов значимости коммуникативной системы: степень узуализированности значимости.

Все те внутрисистемные и межсистемные ассоциации, которые узуализированы, закреплены, “проторены”, образуют узуальные значимости. Кроме того, поскольку в нашем представлении всем элементам коммуникативной системы, как образам, присущи интенции и потенции вступать в разнообразные виды связей, если они и неузуализированы, то мы можем исследовать и интенциальные, и потенциальные значимости знаков, значений, смыслов и т. д.

В конкретных актах коммуникации возбуждаются лишь некоторые из узуальных и ставшие интенциальными потенциальные ассоциации. Поэтому мы можем говорить об экстенциальной значимости. Но до того момента, как конкретные связи, узуальные или лишь окказионально актуализованные потенциальные, возбудились, они были “подогреты” предшествующими обстоятельствами, подготовлены, ориентированы на возбуждение. Следовательно, зная узуальные, очень важно иметь средства установления и окказионально возникших интенциальных значимостей, наиболее непосредственно влияющих на то, какими будут экстенциальные значимости в данном акте коммуникации с учетом конкретных условий ситуации общения.

Если понятие “узуальный” рассматривать как антоним к понятию “окказиональный”, т. е. “неузуальный”, то понятие “экстенциальный” объединяет любые виды реально возникших возбуждений, т. е. и узуальных, и тех из числа потенциальных, которые перешли в интенциальные, а потом и в возбужденные, но только в специфических ситуативных обстоятельствах.

Поскольку коммуникант при выборе средств выражения определенного смысла опирается прежде всего на свои представления о том, каковы образы и узуальные значимости их в ассоциативных сетях, то раздел семиотики, изучающий условия коммуникации, только исходя из учета узуальных связей, имеет право на самостоятельность. В частности, если речь идет об исчислениях и их диаграммном использовании, то никаких других типов значимостей семиотик и не должен учитывать. Узуализированные связи можно задать однозначно, и сведения об индивидуальности ассоциирующих элементов становятся ненужными.

Нo если изучается универсальная системa коммуникации и особенно, если речь идет о постороении кибернетических автоматов, общающихся на принципах, близких к принципам общения людей с помощью естественного языка, то совершенно необходим учет не только узуализированных ассоциаций, но и интенций и потенций ассоциирующих единиц. Следовательно, в этом случае мы можем рассматривать каждый компонент коммуникативных дуг как пучок "чистых отношений", необходим учет внутренних свойств каждого ассоциирующего образа, учет специфики субстанции коммуникативной системы. И если мы хотим представить хотя бы грубую модель такси системы, мы не можем обойтись без элементов рефлексивной алгебры, позволяющей оценивать потенции и интенции партнера в каждом акте коммуникативного взанмодействия.

Только при детализированном представлении о видах означаемых и видах значимостей, рассматривая как внутрисистемные, так и межсистемные сети отношений и ассоциаций, мы можем найти ответы на многие дискуссионные вопросы о природе многозначности, синонимии, переноса значений и т. д. [114—116].

Кроме того, учитывая многообразие типов значимостей, можно рассмотреть проблему соотношений не только между узуальными и окказиональными значимостями, но и между статическими и динамическими характеристиками структур, возникающих в коммуникативных системах, н увидеть истоки новейших так называемых деятельностных концепций в семиотике и лингвистике, сопоставить их с концепциями системного подхода, “классического” синхронного структурализма и “традиционного” субстанциализма [120].

далее >>

| содержание | | главная страница | | далее |