| << назад |

Глава 2

Адаптивность и отражение

2.1. Отражение как свойство адаптивных систем

Актуальность проблемы природы отражения

“На деле остается еще исследовать и исследовать, каким образом созывается материя, якобы не ощущающая вовсе с материей, из тех же атомов (или электронов) вставленной и в то же время обладающей ясно выраженной способностью ощущения” [2, т. 18, с 40]. “...Логично предположить, что вся материя обладает свойством, по существу родственным с ощущением” [2, т. 18, с. 91].

Эти известные высказывания В. И. Ленина в настоящее время являются путеводной нитью в разработке не только общефилософских проблем отражения. Они имеют принципиальное значение и в инженерной практике разработки языковых проблем кибернетики, ибо невозможно заниматься поиском путей технической реализации—передачи мыслительного содержания с помощью условных знаков, если не доказано, что хотя бы более низкие уровни отражательных процессов, таких, например, как специфическая реакция на различные физические характеристики объектов, способность обучиться опознавать эти объекты и т. д., может в технических устройствах опираться на исходные свойства материи, “родственные с ощущениями”.

К настоящему времени накоплено уже немало научных аргументов в пользу того, что нет “непроходимой грани между живой и неживой материей, между материей, с одной стороны, и ощущением и сознанием, с другой” [8, с. 4].

После нашего уточнения понятия системы как диалектической категории “сути дела”, после онтологизации ряда иных философских категорий и после введения представлений о процессе адаптации как о материальном согласовании, как о разрешении онтологических противоречий в системе, мы имеем возможность взглянуть с несколько новых позиций на проблему природы отражения и перейти далее сначала к общесемиотическим, а потом и собственно лингвистическим аспектам кибернетики. При этом в чисто физических, химических и прочих объективных процессах неорганической материи мы будем стараться усматривать наличие тех предпосылок, тех субстратных явлений, без которых не могли бы развиться высшие формы отражения, как не может возникнуть организм взрослого животного, не пройдя через стадии эмбрионального развития.

Природа деформаций как основы отражения. Из того факта, что текущее состояние объекта как совокупность его свойств, определяющих набор валентностей взаимодействия, зависит от окрестностных условий, следует, что объекты близких или тождественных сущностей в одинаковых окрестностных условиях имеют близкое или тождественное деление валентностей на экстенции, интенции н потенции. Это особенно очевидно тогда, когда такие объекты создают для себя самих взаимные окрестностные условия. Примером подобного положения могут служить молекулы в кристалле, где из однородности молекул следует и однородность способов реализации их взаимосвязей (экстенции) и однородность предрасположенностей к другим видам связей (интенций и потенций).

Рассматривая проблему природы отражения, сначала будем иметь в виду системы, возникшие на основе связей более или менее однородных компонентов. В этом случае очевидно, что если какая-либо внешняя причина, например, воздействие на данную систему, вызовет изменение структуры уже установившихся, экстенциальных связей между компонентами данной системы, то следствием этого может быть влияние изменившихся экстенции верхних ярусов на структуру потоков и на соотношение интенций и потенций компонентов более глубоких ярусов данной системы. Это может привести к тому, что компоненты более глубоких ярусов начнут адаптироваться под новую структуру экстенции высших ярусов.

Однако, как мы видели, адаптация, поскольку она связана с внутренней перестройкой, не совершается мгновенно. Поэтому, если внешняя причина, изменившая взаимные окрестностные условия между однородными объектами надобъекта, исчезает раньше, чем успели произойти заметные глубинные адаптации к новым распределениям потоков связи между компонентами высших ярусов системы, то исчезновение внешней причины может сопровождаться восстановлением исходных окрестностных условий между этими компонентами, т. е. восстановлением исходной структуры их экстенциальных валентностей.

Однако если внешняя причина поддерживает извне изменение окрестностных условий между компонентами данной системы так долго, что на глубинных ярусах этих компонентов успевает произойти адаптация элементов к новой структуре более высокого яруса, то исчезновение этой причины может оказаться недостаточным фактором для того, чтобы исходная структура экстенций между объектами надобъекта восстановилась полностью. Перестройка глубинных элементов компонентов рассматриваемой системы приведет в этом случае к изменению валентностей самих этих компонентов, и набор их интенций и экстенций может оказаться другим. А поскольку теперь возникнет новая структура экстенциальных связей между компонентами, то элементы этих компонентов уже не будут находиться в исходных условиях по отношению к потокам связи на более высоких ярусах, и следствия адаптации, вызванные хотя и временным, но достаточно долгим воздействием внешней причины на совокупность объектов, в той или иной мере останутся и закрепятся как новое состояние отражающего объекта, выражаемое в появлении следа воздействия.


По-видимому, рассмотренная нами картина возникновения следа является иллюстрацией существенных сторон таких изменений состояний сложных объектов под влиянием внешних воздействий, которым в. механике соответствуют понятия упругой и неупругой (остаточной) деформации. Условимся процесс изменения любых состояний одного объекта, например П (рис. 5), как следствие воздействия на него другого объекта, например Л, называть отражением; результат отражения — следом, объект, испытавший воздействие, которое проявляется в виде возникновения следа этого воздействия, назовем отражающим объектом, а объект, взаимодействие с которым послужило причиной возникновения следа—отражаемым (рис. 5).

Таким образом, возникновение упругих или неупругих деформаций должно теперь расцениваться как одна из форм возникновения следа воздействия одного объекта на теле другого объекта, как одна из форм результата отражения.

Объекты в процессе отражения могут взаимно влиять друг на друга, взаимно деформировать друг друга, так что следы после взаимодействия останутся на обоих объектах. Однако для анализа механизмов отражения первоочередной задачей является рассмотрение таких взаимодействий между объектами, при которых можно считать, что один объект воздействует на другой заметным образом, но воздействием второго на первый можно пренебречь. В этом случае отражающий объект (П на рис. 5) можно называть также пассивным, а отражаемый (Л на рис. 5)—активным. Кроме того, ту часть активного, отражаемого объекта, которая находится с пассивным объектом либо в контакте, либо влияет на пассивный субстанцией потоков связи, т. е. ту часть активного объекта, которая своими экстенциальными потоками непосредственно изменяет структуру потоков связи компонентов отражающего объекта, назовем активной частью отражаемого объекта. Тогда ту часть отражающего объекта, в которой произошли те или иные виды деформации непосредственно под влиянием активной части отражаемого объекта, назовем первичной деформацией, или прямым следом (рис. 5).

Исходя из представлений о потоковой природе взаимодействий реальных объектов и механизмов их адаптации, мы можем не только по-новому истолковать процессы возникновения упругих и неупругих деформаций как условий возникновения следов воздействия отражаемого объекта на отражающем, но и вскрыть потенциальную возможность таких следствий взаимодействий этих объектов, которые уже не соотносимы с привычными понятиями механики, но имеют первостепенное значение для выявления природы более тонких видов отражения.

Факторы наличия подобия отражающего объекта отражаемому и самому себе. Обратим теперь внимание на ряд хотя и очевидных, но требующих подчеркивания фактов.

Во-первых, ясно, что прямой след, будучи непосредственным следствием воздействия активной части отражаемого объекта П на отражающий объект А, не может не иметь некоторых свойств, совпадающих со свойствами активной части отражаемого объекта. Даже если первичный след—это простая механическая вмятина, то определенные особенности структуры активной части отражаемого объекта окажутся навязанными этому следу, и след, в той или иной степени, уподобится активной части. Поэтому справедливо считать, что в определенной мере сам отражающий объект уподобится отражаемому.

В общем случае появление прямого следа приведет к изменению не только экстенций, но и интенций компонентов отражающего объекта П в месте следа. Но это изменение интенций может привести к возникновению новых экстенций уже за границами первичного следа.

Отсюда вытекает новое заключение: если первичный след—это деформация отражающего объекта под влиянием внешнего фактора, например, воздействия активной части отражаемого объекта, то, возникнув в теле отражающего объекта, первичный след может сам превратиться в активный внутренний фактор последующей, вторичной деформации отражающего объекта, причем эта вторичная деформация, захватив большую или меньшую полосу за границами первичной, т. е. за границами прямого следа, может быть соотнесена с определенной полосой активной части отражаемого объекта (рис. 5).

Свойства полосы вторичной деформации, возникающей вокруг прямого следа, могут не иметь ничего общего со свойствами соответствующей полосы вокруг активной части отражаемого объекта, так как навязываются природой компонентов не отражаемого, а отражающего объекта, и тогда степень подобия между отражаемым и отражающим объектом останется той же, какой она была до возникновения вторичной деформации в отражающем.

“Вмешательство” вторичной деформации выразится в этом случае лишь в степени изменения подобия отражаемого объекта самому себе: без вторичной деформации эта степень изменения была бы меньше, чем при наличии вторичной. В частности, поскольку вторичная деформация может тоже оказаться активным внутренним фактором и т. д., то первичная деформация должна тогда рассматриваться как “спусковое воздействие” для цепи (в том числе и лавинообразной) последующих изменений свойств отражающего объекта.

Многоступенчатые и лавинообразные деформации возможны лишь при наличии резервов внутренней энергии, обеспечивающей вторичные деформации отражающего объекта. А так как в нашей концепции все связи и взаимодействия и, следовательно, перестройки структуры объекта истолковываются в терминах потоков субстанции связей, то и накопление внутренней энергии следует понимать как аккумуляцию субстанции связи, например, в виде циркулирования внутренних замкнутых потоков, а освобождение внутренней энергии — как разрыв, размыкание таких внутренних потоков, их вмешательство в другие потоки связи и, в частности, изменение структуры этих других потоков.

Так как и исходные взаимодействующие объекты, и факторы их изменения и взаимодействия при таком потоковом рассмотрении оказываются телесными, то известные физические законы перехода массы в энергию, энергии в массу, освобождения энергии за счет дефекта массы и т. д. приобретают вполне реальные черты изменения формы существования материи при ее неуничтожимости.

С энергетической точки зрения упругая деформация отражающего объекта обеспечивает подобие прямого следа характеристикам активной части отражаемого объекта, и после прекращения воздействия отражаемого объекта след не только исчезает, но и возвращает энергию, потраченную на воздействие; при неупругой деформации след сохраняется длительное время и тем самым сохраняет вызванное воздействием подобие отражающего объекта отражаемому, и при этом энергия деформации не возвращается. При вторичных деформациях эта переданная энергия сама служит фактором начала процесса внутреннего освобождения энергий отражающего объекта и его вторичных деформаций, и в тех случаях, когда внутренняя структура этих деформаций нас не будет интересовать, а будет важен лишь факт наступления деформации, первичное воздействие и его первичный след будем называть спусковым по отношению к вторичным процессам деформации. Естественно назвать результаты вторичной деформации косвенным следом.

Естественная адаптация. Рассмотрим теперь случаи, когда косвенный след возникает под влиянием воздействий, которые уже нельзя назвать спусковыми.

Представим, что и отражающий, и отражаемый объект (П и А на рис. 5) —это глубоко адаптированные системы, причем сформировавшиеся при подобных основаниях и резервах материала. Ясно, что сущности таких объектов и их компонентов будут также весьма близкими. Нетрудно догадаться, как скажется эта близость на особенности вторичной деформации после возникновения прямого следа воздействия отражаемого объекта на отражающий.

Компоненты отражающего объекта окажутся подчиненными тем же законам изменения валентностей, тем же внутренним зависимостям перехода интенций в экстенции, потенций в интенции и т. д., что и компоненты отражаемого, активного объекта, и поскольку, как мы установили, прямой след не может не быть в определенной мере подобным (по своим свойствам) активной части отражаемого объекта, то и вторичные последствия этого подобия тоже не могут не быть в той или иной степени подобными. Иными словами, полоса вторичной деформации вокруг прямого следа па отражающем объекте П будет также в некоторой мере уподобленной по своим свойствам соответствующей полосе вокруг активной части отражаемого объекта Л, причем тем в большей мере, чем более подобна субстанция объектов, чем ближе были основания, формирующие сущность компонентов этой субстанции, чем более одинаков “опыт материала”, послужившего субстратом формирования субстанции, несмотря на то, что полоса вторичной деформации вокруг следа не испытывала прямого воздействия со стороны соответствующей полосы отражаемого объекта.

Очевидно, что вторичная деформация, т. е. косвенный след (рис. 5), увеличивает в этом случае степень уподобления отражающего объекта отражаемому и что рассмотренная разновидность отражения, явно выходящая за рамки представлений о механических деформациях, имеет, тем не менее, универсальный характер, ибо не может быть в природе объектов с такими субстанциальными характеристиками, в которых вообще не содержалось бы ничего общего. Ясно также, что степень этой общности субстанции может варьироваться в очень широких пределах, и поэтому уподобление взаимодействующих объектов за счет возникновения вторичного, косвенного следа вокруг первичного может быть и таким, что дает заметное добавление к подобию, вызванному возникновением первичного следа, и таким, что фактически является пренебрежимо малым по сравнению с подобием, вызванным первичной деформацией.

Естественно, что механика имеет дело с взаимодействиями второй разновидности, упругими, неупругими и спусковыми, а анализ природы отражения должен быть направлен на рассмотрение взаимодействий первой, обеспечивающей за счет вторичной деформации заметный прирост к тому уровню подобия отражающего объекта отражаемому, который получен на стадии первичной деформации как подобие характеристик прямого следа характеристикам активной части отражаемого объекта.

Поскольку это дополнительное подобие косвенного следа фактически предвосхищает то, что было бы с прямым следом отражающего объекта, если бы расширилась зона, раздвинулись границы активной части отражаемого объекта, т. е. что было бы, если бы воздействие активного объекта на пассивный было в том или ином отношении более полным, то назовем этот вид отражения вторичной, но не спусковой деформации антиципацией, т. е. ,,предвосхищением", ,,опережением" того, чему должно произойти при определенных условиях лишь в будущем. Таким образом, косвенный, вторичный след может быть антиципативным.

По-видимому, возможность протекания антиципации, т. е. антиципативных видов отражения на телесном, физико-химическом уровне в объектах реальной действительности, и должна расцениваться как то свойство материи, которое ,,по существу родственно с ощущением" или, во всяком случае, является непременным условием возникновения способности к ощущению и к другим более высоким формам отражения на определенном уровне усложнения систем.

Антиципация сходна с косвенной деформацией при спусковых воздействиях в том отношении, что, будучи также вторичной, она протекает, во-первых, на основе энергии, запасенной отражающим объектом до акта взаимодействия с отражаемым, и, во-вторых, подобие состояния отражающего объекта своему исходному состоянию вследствие вторичной деформации уменьшается. Но при спусковом воздействии отношение между отражающим и отражаемым объектом этим и ограничивается, а при антиципации степень их подобия благодаря возникновению косвенного следа возрастает.

По-видимому, трудно было бы прийти к представлениям о косвенном следе как способности всех телесных объектов к тому или иному уровню антиципации, если бы мы не имели в своем распоряжении таких конкретизации категорий материалистической диалектики, которые позволили нам осмыслить понятие системы как телесного аналога диалектического понятия „суть дела".

Теперь, продолжая извлекать содержательные следствия из системы рассмотренных категорий, перейдем к вопросу о важнейших видах самих антиципации, о разновидностях предвосхищающих косвенных следов.

Виды антиципации, образ и отображение. Антиципация может осуществляться многократно или однократно, в зависимости от того, какова деформация отражающего объекта, приведшая к возникновению следа: упругая или неупругая. Однако в том и другом случае мы пока что рассмотрели универсальную антиципацию, если понимать под универсальностью отсутствие каких-либо ограничений на то, осуществлялось или не осуществлялось до данного уникального акта антиципации взаимодействие отражающего объекта с данным отражаемым (или с данной активной частью отражаемого объекта). Эффективность антиципации, которую можно оценивать по доле прироста подобия отражающего объекта отражаемому после антиципации по отношению к подобию только в результате возникновения прямого следа, зависит, если она универсальна, только от того, какова степень близости ,,внутреннего опыта" компонентов отражающего и отражаемого объекта, степень близости валентных особенностей этих компонентов, глубина ярусов, на которых компоненты взаимодействующих объектов остаются носителями близких сущностей.

Поскольку понятие антиципации опирается на представления о приросте подобия отражающего объекта отражаемому в результате возникновения вторичного, косвенного следа на теле отражающего, а подобие характеризуется близостью свойств объектов, то естественно различать виды антиципации и на основании того, какой тип свойств дает наибольший вклад в увеличение подобия отражающего объекта отражаемому после возникновения антиципативного следа. Так мы получаем возможность разделить антиципации по виду отражаемых свойств на две наиболее важные разновидности: статические (или пространственные) и динамические (или временные).

Если по отношению ко времени, в течение которого осуществляется процесс антиципации, отражаемый объект остается более или менее неизменным, статичным, проявляющим свое многообразие лишь в пространственных координатах, то косвенная, антиципативная деформация, распространяясь за границы прямого следа, может увеличить степень подобия отражающего объекта отражаемому лишь в том смысле, что полоса вторичной деформации вокруг следа окажется подобной соответствующей полосе вокруг активной части отражаемого объекта субстанциальными или структурными статическими характеристиками. Иными словами, вторичная деформация как проявление антиципации будет в этом случае такой, какой она могла бы быть, если бы просто увеличилась активная часть отражаемого объекта, например, если бы увеличилась поверхность контактирования объектов. Следовательно, полная, т. е. прямая и косвенная, деформация при статической, пространственной антиципации восполняет, делает богаче отраженную картину особенностей отражаемого объекта, проявляет те свойства, которые в текущий момент времени хотя и присущи отражаемому объекту, но не были запечатлены на прямом следе, т. е. в результате первичной деформации.

Несколько иную роль играет антиципация в тех случаях, когда отражаемый объект, за время, сравнимое с временем процесса антиципации, успевает изменить свои свойства и в этом смысле является динамическим.

В той мере, в какой новые состояния отражаемого объекта обусловлены сущностными характеристиками его компонентов, субстанциальная близость отражающего объекта отражаемому становится фактором перехода первичного следа, поскольку он отразил в себе некоторые особенности состояния активной части отражаемого объекта, в новое состояние, во вторичный след, в той или иной степени соответствующий уже состоянию, в которое еще только предстоит перейти активной части отражаемого объекта. А так как подобие субстанции отражающего объекта субстанции отражаемого не полное, то среди антиципации рассматриваемой разновидности могут быть и такие, при которых для перехода прямого следа в новое состояние, т. е. в косвенный след, требуется меньшее время, чем для перехода активной части отражаемого объекта в соответствующее новое состояние. Иными словами, динамическое (временное) предвосхищение, временная антиципация содержит в себе зародыши того процесса, который в его наиболее развитой форме именуется прогнозированием, хотя у нас пока нет и речи ни о каких познающих и предсказывающих субъектах, а рассматриваются универсальные (хотя и более тонкие, чем просто механические) свойства физических, телесных объектов.

При пространственной антиципации можно говорить также о том, что результатом отражения является увеличение степени подобия между деформирующим предметом и результатом вторичной деформации, а при временной антиципации — степени подобия между деформирующим процессом и процессом вторичной деформации. И, наконец, мы можем разбить варианты антиципации на две разновидности еще по одному признаку, различая внешнюю и внутреннюю антиципацию.

В случае пространственной антиципации различие по признаку "внутреннее—внешнее" выражается в том, что при внутренней пространственной антиципации косвенный след получается из прямого благодаря тому, что граница прямого следа продвигается в глубь ярусов, так что степень подобия отражающего объекта отражаемому увеличивается за счет увеличения совпадения характеристик деформации с характеристиками отражаемого объекта в направлении все большей детализации, тогда как при внешней пространственной антиципации границы деформации увеличиваются по площади, так что детальность соответствия результирующей деформации свойствам отражаемого объекта не растет, зато увеличивается число фрагментов отражаемого объекта, которые соответствуют антиципативному следу.

Такова же природа отличия внутренних временных видов антиципации от внешних временных: в одном случае процесс детализируется, но остается в том же интервале времени, в другом — детальность остается неизменной, но интервал отраженного процесса расширяется.

Необходимо еще отметить, что требование полного тождества субстанции отражающего и отражаемого объекта отнюдь не обязательно. Необходимо лишь, чтобы наборы валентностей компонентов взаимодействующих систем и законы их взаимного перехода в класс экстенций, интенций и потенций были на определенном числе ярусов в достаточной мере подобными. Тогда, каким бы способом отражаемый, активный объект ни навязал некоторые из характеристик своей экстенциальной структуры отражающему надобъекту, после возникновения прямого следа в отражающем объекте могут начаться процессы дальнейшего уподобления его свойств свойствам отражаемого, и, следовательно, процессы антиципации этих свойств. Ограниченность числа ярусов подобия субстанций скажется лишь на глубине возможной детальности отражения.

Необязательность тождества субстанции отражающего и отражаемого объекта имеет принципиальное значение для кибернетики, ибо подтверждает возможность имитации самых различных процессов, в том числе и протекающих в биологической субстанции, на неорганических субстратах технических устройств.

Введем в заключение этого раздела новые терминологические уточнения. Поскольку нам все чаще приходится упоминать не только отдельно термин "прямой след", имея в виду первичную деформацию, и термин "косвенный след" для называния вторичной деформации, но и различать результаты спусковых и антиципативных вторичных деформаций, то косвенный след спускового воздействия будем называть последствием, а суммарный результат прямой и антиципативной деформации—образом. Ту часть отражаемого объекта, характеристикам которой уподоблен образ, назовем прообразом, подчеркнув употреблением русской приставки "пра-", входящей в такие слова, как пра-дед, пра-родина, пра-язык, первичную роль праобраза в процессе отражения, приводящего к возникновению следа.

Образ, при использовании такой терминологии, оказывается состоящим из двух компонентов: прямого и косвенного антиципативного следа. Антиципативную составляющую образа будем называть прообразом, подчеркивая выбором 'приставки ,,про-" (совпадающей в русском и греческом языке) „предвосхитительный" оттенок ее значения, ярко проявляющийся в русских словах „провозвестник", „провидец" или в греческих словах типа “прогноз”, “профилактика”.

В случае необходимости можно говорить о прообразе прямого следа в отличие от праобраза косвенного.

Сам процесс отражения, если его результатом является образ, можно называть отображением. Следовательно, в системе наших терминов отображение является одним из видов отражения ¹.

Интенциальный след и возбуждение образа.

Как уже подчеркивалось, мы рассмотрели виды антиципации, исходя из самого общего случая отражения, при котором образ возникает в силу природной субстанциальной близости отражающего и отражаемого объекта. Уровень антиципации может быть при этом и невысоким, но такое отображение оказывается наиболее универсальным и содержащим в себе потенции существенного усиления тех или иных отображательных свойств, хотя, естественно, ценой утраты степени универсальности. Теперь мы перейдем к важнейшим специализированным видам отображений, причем убедимся, что, кроме этой специализированности, они ничем больше не отличаются от универсальных, т. е. также распадаются на пространственные, временные, внутренние, внешние и т. д.

Специализация этих видов отображений заключается в том, что по мере функционирования объекта в роли отражающего его отображательные способности возрастают по быстродействию и чувствительности, но сужаются по многообразию допустимых праобразов. Основой специализации служит возможность существования таких деформаций, которые стоят на грани упругих и неупругих (спусковых и неспусковых), и тем самым в них своеобразно сочетаются свойства однократности и многократности отображения, свойства независимости внутренних деформаций отражающего объекта с их обусловленностью характеристиками отражаемого.

В том, что в адаптивных системах возможны и такие, промежуточные виды деформации, нетрудно убедиться.

Действительно, если отражаемый объект оказал воздействие на отражающий, и время воздействия было таким, что глубинная адаптация компонентов отражающего объекта началась, но не была доведена до уровня, достаточного для того, чтобы после окончания воздействия экстенциальный прямой след на верхних уровнях остался неизменным, то, вроде бы, мы имеем дело с упругой деформацией. Но если глубинная адаптация к недавним следовым экстенциям еще не до конца исчезла, т. е. если глубинные компоненты еще не адаптировались к факту исчезновения следа, а отражающий объект снова был подвергнут со стороны активного объекта тем же самым воздействиям, то благодаря глубинной остаточной адаптированности отражающий объект окажется в большей мере, чем при первом воздействии, предрасположенным к антиципации, так как теперь для ее возникновения потребуется либо меньшая интенсивность воздействия, либо меньшая величина праобраза следа при той же величине или глубине образа. И эта повышенная способность к отображению будет от раза к разу, до некоторого предела, усиливаться, но, естественно, лишь для одного и того же или достаточно подобных праобразов.

Этот факт можно истолковать как формирование не только экстенциального, но и интенциального следа в актах взаимодействия с праобразом. Если после определенного прямого воздействия эти интенции приведут к антиципации и возникновению образа, то на это потратится некоторая внутренняя энергия и субстанция отражающего объекта. Следовательно, в зависимости от того, превратится этот образ в остаточную деформацию, либо, благодаря притоку энергии и утраченной субстанции, отражающий объект сможет восстановить свое исходное состояние, такая антиципация будет однократной или многократной.

В дальнейшем нас будут интересовать в первую очередь интенциальные следы, обеспечивающие антиципацию свойств отражаемого объекта многократно. В этом случае прообраз будет существовать в двух формах: в форме интенций до акта прямого взаимодействия отражающего объекта с активной частью отражаемого и в форме экстенций в течение некоторого времени после возникновения прямого следа этой части. По отношению к прямому следу такой прообраз напоминает вторичную деформацию от спускового воздействия, так как развитие вторичной части образа идет за счет внутренней энергии отражающего объекта. Но эта вторичная часть увеличивает степень подобия отражающего объекта отражаемому, и в этом отношении интенциальная антиципация ближе к универсальной.

Легко видеть, что интенциальные следы в определенном смысле неустойчивы. Поскольку в промежутках между взаимодействиями отражающего объекта с отражаемым прямой экстенциальный след исчезает и. начинается процесс реадаптации глубинных элементов, то с уменьшением частоты этих взаимодействий интенциальный след начнет уменьшаться, “затухать”, но зато с увеличением этой частоты он снова может восстановиться.

По-видимому, есть все основания к тому, чтобы связать факт превращения интенциальной деформации, “дремлющей” в отражающем объекте, в экстенциальную (например, под воздействием соответствующей внешней причины) с понятием возбуждения этой предшествующей деформации, а обратный переход возбужденной экстенциальной деформации в скрытую, интенциальную — с затуханием результата рассмотренного “полуупругого” косвенного отражения.

 

2.2 Антиципация и опережающее отражение

Опережающее отражение. Рассмотрим теперь несколько .подробнее способы формирования интенциального следа сначала при пространственной антиципации, потом—при временной.



Если прямому внешнему .воздействию была подвергнута небольшая группа компонентов отражающего объекта, например группа А на рис. 6, но в течение времени, пока в элементах этой группы еще не исчезла интенциальная деформация, воздействию оказалась подвергнутой другая группа (группа Б), элементы которой входят в число окрестностных условий элементов группы А, а потом группа В, “окрестностная” по отношению к группе Б и т. д., то благодаря остаточным интенциальным деформациям а, б, в и т. д. во всей этой совокупности групп под влиянием возникновения прямых следов А', Б', В' сформируется целостная совокупная интенциальная деформация, целостный интенциальный след, состоящий из косвенных деформаций а, б, в и т. д. как из своих компонентов. Следовательно, для превращения интенциальной деформации в экстенциальную интенсивность воздействия на отражающий объект, состоящий из совокупности групп А, Б, В и т. д., потребуется меньшая, чем сумма первичных воздействий, оказанных вначале на всю совокупность групп и оставивших первичные следы А', Б', В'.

Это уменьшение интенсивности может выражаться в том, то если подвергнуть воздействию только часть или даже только одну из групп совокупности, например группу А, оставив первичный след А', то косвенная интенциальная деформация а, перейдя 'в экстенциальную, вызовет аналогичный переход в интенциальных деформациях б, в и т д., хотя группы Б и В не были подвергнуты воздействию со стороны отражаемого объекта. Иными словами, возбуждение только компонента а целостного интенциального следа в отражающем объекте приведет к возбуждению остальных компонентов этого следа. Это особенно очевидно, если в процессе формирования целостной совокупной интенциальной деформации а, б, в и т. д., воздействия А', Б', В' и т. д. многократно следовали друг за другом именно в указанном порядке. Тогда ясно, что после того, как сформировалась совокупная интенциальная деформация из компонентов а, б, в и т. д., возбуждение, т. е. переход компонентов интенциальной структуры б, в и т. д. в экстенциальную после прямого воздействия отражаемого объекта на группу А, есть не что иное, как снова предвосхищение еще не наступившего факта воздействия отражаемого объекта (точней, той же самой активной части этого объекта) на группу Б, В и т. д.

Иными словами, процесс развития возбуждения в компонентах интенциальной структуры способен опережать тот ход возбуждения, который соответствует закону следования внешних воздействий на отражающий объект, если этот закон является повторяющимся.

Однако требование повторения закона следования воздействий не обязательно. Совокупная скрытая интенциальная деформация, т. е. интенциальный след, может возникнуть и тогда, когда воздействия на разные группы элементов отражающего объекта будут производиться не в строгом временном порядке, а случайным образом. При этом навязанная интенциальная структура, т. е. интенциальный след, также разовьется, но в тех ее компонентах, средняя частота воздействий на которые не опускается ниже определенного порогового значения. В редко возбуждаемых компонентах объекта будут успевать протекать процессы “реадаптации” элементов глубинных ярусов.

Следовательно, общим для всех этих разновидностей предвосхищения (антиципации) является то, что после многократного сложного, но однотипного прямого воздействия активного объекта на отражающий в отражающем объекте формируется интенциальный косвенный след, например, а б в на рис. 6. Благодаря ему под влиянием уже не полного, а лишь частичного типового прямого воздействия, например, благодаря навязыванию прямого следа А', отражающий объект получает такую экстенциальную косвенную деформацию а, б, в, какая при начальных прямых взаимодействиях была лишь при условии, что активный объект оказывал на отражающий не частичное, а полное прямое типовое воздействие в виде деформации А', Б', В'.

Такая антиципация основана на использовании не только результатов предшествующей адаптации материала как субстрата субстанции, но и как результата перестройки самой субстанции объекта под влиянием типовых воздействий среды, что по внешней аналогии напоминает индивидное “обучение” объекта “опознавать” целое по небольшой части характеристик целого, если это целое уже достаточно много раз встречалось и поэтому хорошо “знакомо” отражающему объекту.

Подчеркивая, что речь идет лишь о внешней аналогии обучения, в свете которой рассмотренные ранее неинтенциальные антиципации могли бы быть метафорично охарактеризованы как “интуиция” отражающего объекта, его “внеопытное прозрение”, мы должны не упустить из виду и то, что без подобных природных процессов едва ли могли бы развиться биологические механизмы собственно обучения, догадки и других высших форм отражения.

Следует еще заметить, что процессы “полной” косвенной деформации (вида А', Б', В^') отражающего объекта под влиянием прямого частичного типового воздействия (например, А') со стороны активного объекта в кибернетической литературе широко обсуждаются после работ П. К. Анохина, назвавшего этот вид воздействия объектов “опережающим отражением действительности” [8—10]. Мы будем эту разновидность “обучающейся” антиципации, вслед за П. К. Анохиным, также называть опережающим отражением. Однако заметим, что рассмотренный нами процесс антиципации включает не только предвосхищение предстоящих прямых воздействий (Б' и В') 'после частичного ('А'), но предвосхищение и глубинных перестроек отражающего объекта, которые в нем должны были бы произойти, если бы активный объект смог подействовать на пассивный той частью, которая на рис. 5 названа праобразом вторичного следа.

Итак, мы видим, что при формировании интенциального следа, например а б в на рис. 6, как „дремлющего", затухающего, но не исчезающего до момента очередного прямого воздействия праобраза, например А', на отражающий объект и содействующего возбуждению его образа, мы снова имеем дело с отображением, с антиципацией. Но это — специфическая антиципация, требующая предварительного “обучения” отражающего объекта, чтобы он на основе опыта не только материала, но и своего, индивидного, мог развить в себе предрасположенность к возбуждению образа именно данного, а не иного праобраза. Такой вид отображения обеспечивает значительно большую чувствительность и большее быстродействие, чем универсальный, но за счет утери универсальности; возбуждение образа благодаря наличию интенциального следа хотя и .приводит к пространственной антиципации, но она весьма слабо противопоставлена временной антиципации. И, наконец, очевидно, что современной кибернетике и философии известен лишь биологический вариант этой частной разновидности антиципации и называется она „опережающим отражением". Этот термин принципиально вполне согласуется со значением термина „антиципация", но нам выгодно будет использовать оба термина, понимая под опережающим отражением лишь вполне определенную разновидность антиципации как явления более общей природы.

В то же время, чтобы подчеркнуть наличие общих моментов, но нетождественность опережающего отражения с результатом спускового воздействия, будем называть прямой след (например, А'), достаточный для „включения" процесса возбуждения интенциального прообраза (а б в), запускающим следом (или воздействием). После “запуска” начинается, хотя и структурированный, сложный, но автономный процесс предвосхищающей деформации в отражающем объекте.

Резонансное опережающее отражение динамических объектов. Хотя мы установили, что при опережающем отражении (в нашем более широком понимании) границы между пространственной и временной антиципацией недостаточно четки, однако в рассмотренном примере отношения между пространственными и временными характеристиками процесса отражения вполне определенны: интенциальный след, являясь пространственной деформацией, содействовал возбуждению образа, характеризующего целостное взаимодействие отражающего объекта с праобразом, который сам по себе может быть и предметом.

Теперь рассмотрим случай, где праобраз является процессом, так что динамические аспекты отражения играют преобладающую роль.

Праобраз, с которым взаимодействует отражающий объект, может быть динамическим в том смысле, что взаимосвязи между его компонентами представляют собой не установившиеся, равномерные потоки, а изменяются по определенному (но тоже установившемуся) закону. Например, окрестностные компоненты праобраза изменяют с определенной периодичностью свои состояния так, что группа интенций превращается в экстенции, а группа экстенций — в интенции и потом наоборот. Следовательно, если даже пространственное расположение компонентов праобраза остается неизменным, фактически происходит периодическое изменение окрестностных условий, так как изменяются валентности компонентов-партнеров в праобразе.

Но поскольку в нашем понимании всякое взаимодействие объектов субстанциально, то рассмотренный динамический праобраз может оказать динамическое же воздействие на другой, отражающий объект, причем даже не обязательно непосредственно потоками субстанции взаимодействия между своими компонентами, а лишь косвенно, “утечками” и периодическими “брызгами” от этих потоков.

Совершенно ясно, что рассматриваемые периодические воздействия отражаемого объекта на отражающий могут вызвать в определенных случаях неупругие, остаточные деформации. В этом смысле динамичность внешнего воздействия просто сведется к многократности воздействия, и ничего специфически динамического в результатах воздействия не будет.

Что же касается упругих воздействий, то тут факт их динамичности приводит к возможности двух очевидных разновидностей результатов.

Во-первых, это упругость, уже рассмотренная для статического случая: в те моменты времени, пока прямое воздействие есть, состояние отражающего объекта изменяется. Но если за время от одного ,,прилива" периодического прямого воздействия до другого успевает происходить реадаптация глубинных элементов отражающего объекта, то после прекращения этого периодического воздействия отражаемого объекта на отражающий состояние отражающего объекта полностью восстанавливается и отражающий объект не накапливает никакого индивидного ,,опыта".

Во-вторых, поскольку речь идет об определенном законе изменения силы прямого воздействия, например, о периодическом, то нужно учесть, что и объект, который испытывает воздействие, может оказаться динамическим и, следовательно, валентности связи между его компонентами могут также подчиняться определенному закону изменения во времени. И если эти динамические законы изменения связи между компонентами у обоих объектов близки или одинаковы, то могут возникнуть резонансные явления.

Например, динамические интенции отражающего объекта под влиянием резонансных внешних воздействий могут превратиться в динамические экстенции. При этом важно подчеркнуть, что в случае резонансного воздействия сравнительно слабые интенсивности потоков прямой взаимосвязи между объектами могут привести к заметным косвенным влияниям на динамическое состояние отражающего объекта.

И, наконец, ясно, что адаптация глубинных элементов отражающего объекта может протекать в направлении изменения их динамических характеристик, следовательно, отражающий объект, испытывающий достаточно долго динамическое внешнее прямое воздействие отражаемого, может изменить свои свойства на глубинных уровнях, причем таким образом, что окажется интенциально предрасположенным к динамической реакции на воздействия с определенным динамическим законом изменения, т. е. станет более легко резонирующим на прямые воздействия, протекающие по этому закону. Эта “легкость” может выражаться не только в том, что интенсивность воздействия на отражающий объект, уже адаптированный интенциально к данному закону изменения прямого воздействия, будет требоваться меньшая.

Не менее важным проявлением динамической адаптированности является способность отражающего объекта по начальному характеру изменения воздействия возбуждаться и изменять свои динамические экстенциальные характеристики так, что они начинают соответствовать продолжению этого закона Изменения в отражаемом объекте, если даже прямое динамическое воздействие отражаемого объекта прервалось. Иными словами, адаптивный динамический объект по части динамической структуры прямого воздействия праобраза интенциально предрасположен косвенно выявлять продолжение этой структуры, т. е. возбуждать продолжение закона изменения праобраза, причем в некоторых случаях в течение более короткого интервала времени, чем соответствующий ход процесса в праобразе, и тем самым предвосхищать в образе этот процесс.

Но предвосхищение можно наблюдать и в случае, если скорость развития процесса в образе не выше, чем в праобразе. Такое предвосхищение бывает тогда, когда начавшееся было прямое взаимодействие отражающего объекта с отражаемым оканчивается до момента окончания процесса в праобразе, и поэтому продолжение хода этого процесса в образе предвосхищает то, что было бы в нем, если бы взаимодействие с отражаемым объектом не прервалось.

Резонансное предвосхищение замечательно еще одной особенностью.

Если сформировался интенциалыный образ какого-либо воздействия в определенном месте отражающего объекта, то что будет с этим образом, если отражаемый объект начал аналогичное прямое воздействие на другой участок отражаемого?

Естественно, что на этом новом месте начнет формироваться прямой след активной части отражаемого объекта. Ясно также, что при таком уникальном, одноразовом воздействии на этот новый участок в нем едва ли сможет формироваться интенциальный след, и поэтому степень антиципации косвенного следа вокруг прямого будет скорее всего незначительной.

Но обратим внимание на то обстоятельство, что формирование прямого следа активной частью отражаемого объекта протекает по тому же закону, под влиянием которого сложился интенциальный образ в другой части отражающего объекта. Ведь это равносильно тому, что структуризация следа, переключение потоков взаимодействий компонентов отражающего объекта на месте следа, само является внешним (по отношению к интенциальному следу в другом участке отражающего объекта) процессом, параметры которого весьма близки к параметрам процесса, сформировавшего интенциальный след. Отсюда вытекает, что интенциальный след может начать резонансное, косвенное возбуждение потому, что в другом участке отражающего объекта протекает обычная, прямая, первичная деформация, отражающая характеристики той же активной части отражаемого объекта, которая ранее привела к формированию интенциального следа.

Таким образом, повторному возбуждению, закреплению и поддержанию интенциального следа может содействовать многократное возникновение уникальных прямых следов в различных участках тела отражающего объекта, так что возможна ,,концентрация опыта" в одном месте, хотя навязывается он на различные участки отражающего объекта.

По мере формирования интенциального следа на основе резонансных взаимодействий с уникальными прямыми следами величина прямых следов для возбуждения интенциального может начать требоваться все меньшая. Таким образом и при резонансном возбуждении степень антиципации, опережения также может возрастать [201, с. I32].

Следовательно, и во всех новых рассмотренных случаях мы имеем дело с опережающим отражением в определенном ранее смысле, но в той его разновидности, которая входит в число временных антиципации, предвосхищающих не предмет, а ход процесса, отражаемого образом. И снова мы видим, что при опережающем отражении, благодаря использованию ,,опыта", накапливаемого субстанцией отражающего объекта уже в процессе функционирования и многократного взаимодействия с данным динамическим праобразом, степень антиципации, ее скорость и чувствительность к воздействию праобраза может быть существенно выше, чем при универсальной антиципации, основанной "' на той доле близости характеристик субстанции отражающего и отражаемого объекта, которая унаследована субстанцией лишь от материала и не включает в себя „опыта" типовых предшествующих взаимодействий самого того объекта, субстанция которого воплощена в этот материал.

Идеи опережающего отражения как процесса, способного развиться и на субстрате неживой природы, фактически содержатся уже в соображениях Декарта о механизмах взаимодействия “духовной субстанции” с “телесной” в человеке. Впечатления от взаимодействия с внешним миром представляются Декарту как уколы на поверхности мозга, через которую просачиваются “животные духи”. Там, где уколы образуют сгустки, “животные духи” не только проходят с большей легкостью, но и увеличивают диаметр отверстий от слабых уколов, в результате чего наиболее типичные последовательности впечатлений оказываются связанными в ассоциации [201, с. 121].

Другой вариант чисто механического объяснения предвосхищения в сознании предлагал в свое время Томас Гоббс. Воздействия наиболее часто повторяющихся впечатлений по Гоббсу просто суммировались как однонаправленные удары на инертную массу, и то, что имело близкую интенсивность впечатлении, оказывалось объединенным близостью накопленного движения [201, с. 121].

Наименее механистичны я этом отношении были взгляды Спинозы, который считал, что “порядок и связь идей те же, что порядок и связь вещей” в силу глубокого природного единства всей материи, мертвой, живой и мыслящей, “в силу включенности в один и тот же порядок природы” [60].

Уточняемые в рамках системологии представления о процессах адаптации как универсального механизма возникновения и существования объектов действительности, как конкретизации идей самодвижения материи, развиваемой матереалистической диалектикой, являются попыткой более явно сформулировать этот всеобщий “порядок природы” и через него, в частности, объяснить генетические материальные предпосылки антиципации вообще и опережающего отражения в частности. Причем очень важно подчеркнуть, что все без исключения перечисленные подходы к объяснению антиципации на основе механических, химических, биохимических взаимодействий субстрата отражения претендуют на объяснение предвосхищения лишь тех явлений, которые многократно уже оказывали воздействие на данный отражающий объект, тогда как рассмотренный нами механизм универсальной антиципации позволяет говорить о принципиальной возможности предвосхищения и уникальных явлений, просто в силу того, что тело отражаемого объекта и тело отражающего включены “в один и тот же порядок природы”. И виды опережающего отражения в смысле П. К. Анохина, точно так же, как и соображения великих мыслителей прошлого на этот счет, оказываются лишь частной, хотя, в ряде отношений—и наиболее важной формой антиципации.

Косвенным подтверждением реализуемости опережающего отражения (но не универсальной антиципации) на неорганических объектах служит тот факт, что процесс выработки (в отражающем объекте) способности предвосхищать продолжение типовых прямых воздействий, например. Б' и В' после А', сравнительно просто имитируется на электронно-вычислительной машине. В 1959 г. автор выступал с докладом на эту тему, показывая пути использования опережающего отражения (правда, тогда этот термин еще не был известен) для автоматического выявления структуры связи единиц печатного текста. Воздействиями на отражающий объект (машину) служат в этом случае символы текста, следом воздействия — возбуждение ячеек памяти машины, соответствующих этим символам, а опережающим отражением — возбуждение группы таких ячеек еще до того момента, как полная цепочка соответствующей комбинации символов (например, представляющая слово текста) поступила на вход машины.

“Если регулярно и часто возбуждается какая-либо комбинация ячеек памяти, а другие ячейки и комбинации возбуждаются реже, то в этой комбинации установится взаимная достаточно сильная связь”. Тогда “...каждое вновь входящее в машину слово уже в значительной мере предугадывается машиной” [86, с. 46—47]. В этом проекте осуществления опережающего отражения предусмотрено многоступенчатое предугадывание, например, продолжения элементов словосочетания по первому слову и т. д. [86, с. 47].

Отметим в заключение, что все виды рассмотренной антиципации, в том числе и опережающего отражения, в наших схемах должны пониматься только как нецеленаправленные в том смысле, что предвосхищение свойств отражаемого объекта в отражающем остается хотя и опережающей, но просто деформацией, ибо само опережение не ведет ни к каким дальнейшим последствиям ни во внутренней перестройке отражающего объекта, ни во внешней перестройке взаимодействий между активным и отражаемым объектом, какова бы ни была степень предвосхищения.

В деформации, в том числе и антиципативной, хотя и проявляется “опыт”, предыстория формирования материала или даже субстанции системы, но проявившись, он остается никак не реализованным, хотя и обеспечивает принципиальную возможность того или иного вида реализации. И этот вывод полностью созвучен с четкой и емкой формулировкой В. С. Тюхтина: “Свойство отражения в неорганической природе служит генетической предпосылкой и функциональной основой всех форм отражения в живой природе, обществе, в технике связи и управления. Оно существует объективно, но не используется телами как фактор их самосохранения и развития” [171, с. 13].

Направляющее воздействие и интенциальное многообразие как предпосылки механизмов управления и информации. Понятие отражения и его видов представляет для кибернетики большой интерес не только само по себе, но и в связи с тем, что оно тесно переплетено с понятием информации, которая, в свою очередь, является непременным компонентом процессов управления, т. е. главного 0бъекта кибернетических исследований. Поэтому информация, определяемая А. Д. Урсулом как “отраженное многообразие” [177, с. 25] или возводимая Б. С. Украинцевым в ранг одного из конкретных проявлений категории причины, причем такого, которое ,, можно было бы охарактеризовать как причину управляющую" [176, с. 85], не может, естественно, остаться вне поля нашего зрения, особенно если учесть, что нас интересуют, во-первых, семиотические, а значит, и информационные аспекты- и, во-вторых, именно в кибернетике.

Кроме потребности рассмотрения отношений между понятиями отражения, управления и информации, у нас есть и возможности сделать это, причем без обычного перечисления многих точек зрения, когда выбор наиболее ценной или выработка новой точки зрения, лишенной недостатков перечисленных, чаще всего предоставляется самому читателю. Вытекают наши возможности из уточнения понятия отражения, опирающегося на уточнение понятий системы и адаптации.

К понятиям управления и информации, которые будут подведены под категорию отражения как формы его протекания, мы перейдем не непосредственно, а через промежуточное понятие направляющего воздействия.

Обратим еще раз внимание на тот факт, что любое отражение включает в себя по крайней мере две фазы развития, и следовательно, два вида результата: первичную деформацию, навязанную отражаемым объектом, и вторичную, развивающуюся под влиянием возникновения первичной, но протекающую уже без вмешательства отражаемого объекта. При простейшей, упругой или неупругой деформации доля вторичной фазы может оказаться пренебрежимо малой по сравнению с полной деформацией, но именно вторичная деформация является основой всех остальных и, в частности, может протекать как универсальная антиципация, опирающаяся на опыт материала. Кроме того, поскольку первичный след всегда более или менее уподобляется свойствам активной части отражаемого объекта, то он, тем самым, уподобляет и весь отражающий объект отражаемому, а универсальная антиципация увеличивает это уподобление, если свойства отражаемого объекта отражены в опыте материала.

Если возникновение прямого следа высвобождает так или иначе накопленную деформирующую энергию отражающего объекта и оказывается в связи с этим спусковым или запускающим воздействием, то, как уже отмечалось, степень изменения состояния отражающего объекта по отношению к исходному состоянию в этом случае становится существенно более высокой, но степень уподобления отражающего объекта отражаемому или вообще не возрастает (при пусковом воздействии), или возрастает очень сильно, но лишь при условии, что первичный (запускающий) след является началом воздействия уже много раз протекающего ранее и поэтому закрепленного как опыт отражающего объекта. Но во всех видах вторичной деформации ее характеристики не являются отражением актуальных, фактически наличных к моменту прямого воздействия характеристик отражаемого объекта, как это имеет место при формировании прямого следа, когда можно говорить о протекании „прямого причинения", в отличие от „косвенного причинения" при вторичной деформации.

Степень деформации отражающего объекта при прямом причинении, т. е. при прямом воздействии отражаемого объекта, определяется энергией и субстанцией, потраченной отражаемым, активным объектом. Вызванный этим воздействием переход отражающего объекта в новое состояние хотя и определяется областью его потенций, но является вынужденным, навязанным только извне, это—переход возможности в действительность без внутренней необходимости, без интенции к такому переходу, без предрасположенности к нему. Другими словами, это чисто пассивное подчинение.

Вторичная же деформация от косвенного причинения, после того, как первичная стала действительностью, возникает уже по внутренним причинам, под влиянием перехода интенций в экстенции, т. е. перехода не просто возможности, а уже назревшей необходимости в действительность. Если при этом первичная деформация относится к спусковой или запускающей, то энергия и субстанция, потраченные на результирующую деформацию отражающего объекта, уже существенно больше энергии и субстанции, потраченных отражаемым, активным объектом на первичную деформацию. Эта энергия и субстанция вторичной деформации черпается из внешних (по отношению к активному объекту) источников. Таким источником служат либо внутренние накопления самого отражающего объекта, либо накопления, способные откуда-либо перетекать в отражающий объект. Следовательно, отражающий объект при спусковом или запускающем внешнем воздействии уже сам предрасположен к переходу в другое состояние, его не нужно навязывать, а достаточно оказать отражающему объекту небольшое содействие, „подтолкнуть" его, дать начальное направление, а дальше процесс перехода в такое состояние развивается самостоятельно, не .нуждаясь ни в энергии, ни в субстанции отражаемого объекта, ни вообще в его наличии.

Таких предрасположенностей в простейшем случае у отражаемого объекта только две: исходное и возбужденное состояние, в общем же случае этих состояний может быть несколько. Но независимо от числа таких состояний отражающий объект предрасположен ко всем из них; лишь они входят в узкую подобласть его интенций из широкой области потенций, они представляют перечень вызревших необходимостей, и поэтому спусковое или запускающее воздействие превращает уже не просто возможность, а одну из необходимостей отражающего объекта в действительность. Назовем в связи с этим спусковые и запускающие воздействия направляющими.

В кибернетике, в теории управления и в теории информации одним из важнейших понятий являемся понятие ,,разнообразия". Но до тех пор, пока под разнообразием понимают вообще всякую неоднородность или любое из возможных состояний рассматриваемых объектов, понятие управления и понятие информации остается настолько общим и неопределенным, что законно ставится под сомнение их научная продуктивность [177]. В этом отношении наша схема более конкретна. Мы еще не анализировали понятий управления и информации и вообще рассматриваем пока лишь генетические предпосылки соответствующих видов взаимодействия в самоуправляемых системах, проявляющиеся в неживой природе лишь в форме направляющих воздействий и их следствий, но используемые нами представления о потенциях, интенциях и экстенциях, соотносимых с представлениями о возможных, необходимых и действительных связях объектов, позволяют уточнить и кибернетическое понятие разнообразия. Разнообразие тоже должно быть разделено на три разновидности: потенциальное, интенциальное и экстенциальное, причем при рассмотрении влияния направленных воздействий на отражающий объект речь идет лишь о многообразии интенциальных, необходимых (а не вообще потенциальных, возможных) состояний и о превращении в экстенциальное состояние (в действительность) лишь одного из интенциальных.

Примером использования потенциального многообразия для превращения одного из потенциальных состояний в экстенцию, в действительность, может служить появление прямого следа на теле отражающего объекта, т. е. навязывание свойств активной части отражающего объекта отражаемому, и в этом случае нет оснований говорить о направляющих воздействиях.

Естественно, что понятие направляющего воздействия, поскольку оно само не связано ни с какими требованиями к конечному результату воздействия, не может отождествляться с понятием „управляющего воздействия". Но в то же время ясно, что без использования направляющих воздействий едва ли можно осуществить даже самые простые акты управления.

Отчужденные свойства, информирование и его виды. Как отмечалось, при косвенном причинении, возникающем под влиянием прямых направляющих .воздействий отражаемого объекта, большая часть деформаций, которые приводят к появлению образа в отражающем объекте, протекает без непосредственного участия отражаемого объекта как праобраза этого образа. Данное обстоятельство позволяет увеличивать степень неучастия отражаемого объекта в процессе отражения.

Так как для формирования прямого следа (как спускового или запускающего воздействия) отражающему объекту нужно навязать свойства лишь активной части отражаемого объекта, то это можно сделать и через объект-посредник, если навязать этому посреднику сначала свойства активной части, чтобы потом он как носитель этих отчужденных свойств отражаемого объекта выступил в роли функционального заместителя активной части отражаемого объекта, т. е. навязал, в конечном счете, отчужденные свойства отражающему объекту. А поскольку доля отчужденных свойств отражаемого объекта по отношению к полному составу свойств, отражаемых в образе, невелика, то и объект-посредник, переносящий эти свойства от активной части отражаемого объекта к отражающему объекту, может иметь существенно меньшее потенциальное многообразие, чем отражаемый объект и, тем не менее, в актах косвенного отражения быть полностью эквивалентными отражаемому (пока, конечно, фактические свойства отражаемого объекта не вступят в противоречие со свойствами, запечатленными в интенциальном следе отражающего объекта).

Иными словами, возможно протекание косвенного отражения и при условии, если в качестве направляющего воздействия выступают отчужденные свойства активной части отражаемого объекта, подводимые к отражающему объекту с помощью объекта-посредника. Посредник может быть существенно более простым (по потенциальному многообразию, массе, запасу энергии и т. п.) в сравнении с отражаемым объектом.

Такой опосредованный процесс направляющего воздействия на основе отчужденных свойств активной части отражаемого объекта назовем, за неимением готового термина, информированием. Естественно, что и в этом случае мы имеем дело только с физической предпосылкой того явления, которое связано с понятием информации, а не с самой информацией, ибо информирование—это лишь специфическая форма направляющего воздействия, которое, как мы уже отмечали, также является лишь физической предпосылкой осуществления процесса управления, но не самим управлением. Но, тем не менее, введя понятие информирования, наряду с понятиями отражения и направляющего воздействия, мы получаем представление о внутренних связях между всеми этими понятиями и подготавливаем базу для установления связи между общефилософским понятием отражения и семиотико-кибернетическими понятиями многообразия, информации и управления. Однако прежде чем пытаться это сделать, обратим внимание на некоторые важные для дальнейшего особенности условий протекания направляющих воздействий и, следовательно, условий протекания информирования.

Поскольку направляющее воздействие в акте косвенного отражения требует навязывания свойств активной части отражаемого объекта телу отражающего объекта, то ясно, что это воздействие возможно лишь тогда, когда отражающий объект по отношению к отражаемому имеет не какие угодно, а вполне определенные, ограниченные субстанциальные характеристики, если даже ширина этих границ довольно велика. Иначе и быть не может, поскольку, в нашем понимании, любое воздействие в конечном счете является телесным и, следовательно, требует хотя бы минимального средства по крайней мере на уровне субстанции потоков связи.

Лишь при наличии такой субстанциальной согласованности между характеристиками направляющего воздействия и отражающего объекта возможно навязывание свойств отражаемого объекта отражающему.

Эти свойства могут быть, например, граничными, т. е. представлять особенности структуры активной части отражаемого объекта, и тогда навязывание этих свойств отражающему объекту должно выражаться в структуризации его субстанции в соответствии с особенностями структуры активной части.

Однако своеобразие свойств активной части может выражаться не в специфике структуры, а в особенности, состава, например, в наличии каких-либо химических примесей в активной части. Тогда навязывание свойств активной части отражаемого объекта отражающему будет заключаться просто в перетекании этой специфической субстанции из тела отражаемого объекта в тело отражающего.

Все сказанное сохраняет силу и для информирования, следовательно, и объект-посредник, чтобы выполнить свою функцию, не может иметь какую угодно субстанцию, а отчуждаемое от отражаемого объекта и навязываемое отражающему объекту свойство может быть как структурным (граничным), так и субстанциальным (качественным).

Виды многообразия при информировании. Не говоря 'пока об информации, мы можем теперь вполне согласиться с тем, что в процессе формирования мы имеем дело действительно с ,,отраженным многообразием" [177], однако в свете ранее сказанного такое понимание приобретает более конкретный смысл, поскольку у нас появились основания говорить о многообразии самих многообразии и о способах их сопоставления.

Во-первых, как мы только что видели, субстратом разнообразия могут быть не только структурные, но и субстанциальные вариации свойств реальных объектов и явлений. Во-вторых, как будет показано ниже, многообразия, учет которых необходим в актах информирования, могут сопоставляться на основе особенностей их локализации, и лишь специфическое соотношение между многообразиями различных видов обеспечивает протекание информирования. Так, следует особо выделить многообразие вариантов действительных, экстенциальных состояний активной части отражаемого объекта; лишь они должны учитываться как прямая причина многообразия и отчуждаемых свойств отражаемого объекта, и направлений развития интенций отражающего объекта по некоторому конкретному пути перехода (из всего многообразия необходимых путей) в возбужденное состояние. Эти многообразия по своей величине (в простейших случаях равной одному биту) не должны существенно различаться и в отражаемом, и в отражающем объекте, и в объекте-посреднике, и собственно лишь об этих разнообразиях идет речь, когда говорят об измерении количества информации в шенноновском смысле.

При этом ясно, что хотя рассматриваемое многообразие в своем истоке связано с особенностями активной части отражаемого объекта, но для процесса информирования значимо оно лишь постольку, поскольку ему соответствует многообразие интенциальных состояний отражающего объекта. Как бы ни изменялись состояния активной части отражаемого объекта, количество вариантов возбужденных образов в отражающем объекте не может оказаться большим, чем это определено предшествующим опытом взаимодействия этих объектов.

Этот вид многообразия, проявляющегося в разнообразии отчуждаемых свойств отражаемого объекта, назовем селектирующим, ибо варьирование в границах этого многообразия определяет в конечном счете то, какой из интенциальных образов будет „выбран", т. е. фактически возбудится в отражающем объекте.

Теперь обратим внимание на то, что каждый такой образ также представляет собой вполне определенное многообразие действительных, наличных свойств, отражающих многообразие свойств праобраза, т. е. свойств основной (а не одной лишь активной) части отражаемого объекта. Это многообразие, хотя оно тоже—отраженное, может не иметь ничего общего с многообразием отчужденных свойств отражаемого объекта ни по свойствам, ни по величине. Для оценки этого второго вида многообразия необходимо учесть предысторию взаимодействий между отражающим и отражаемым объектом, опыт их взаимодействия, наблюдение же только за объектом-посредником в актах информирования ничего не скажет нам об этом опыте и, следовательно, о втором виде многообразия. Каждое такое многообразие можно назвать селектированным.

И, наконец, можно выделить по крайней мере еще один важный вид многообразия, мощность которого (в теоретико-множественном смысле), по-видимому, наименее ограничена, потому что лимитируется лишь временем протекания информации, в связи с чем У. Эшби формулирует даже специальную теорему: "действуя достаточно долго, любой преобразователь может передать любое количество многообразия" [196, с. 220], хотя и не связывает это с необходимостью классификации видов многообразия.

Природу этого вида многообразия мы рассмотрим сначала на простейшем примере, когда направляющее воздействие сводится к спусковому и, следовательно, селектирующее и селектируемое многообразие равно лишь одному биту: возбуждено—не возбуждено, так что последствия спускового воздействия не сопоставимы со свойствами активного объекта и не отражают его актуальных характеристик. Но представим, что такие воздействия многократны и осуществляются с переменным периодом или с переменной средней частотой, а отражающий объект при этом успевает после каждой спусковой реакции восстановить свое состояние и, тем самым, способность реагировать на следующее спусковое воздействие. В этом случае ряд характеристик вторичной деформации, например усредненная интенсивность притока энергии на восстановление исходного состояния отражающего объекта, окажется пропорциональной средней интенсивности (например, усредненной частоте) воздействия отражаемого объекта на отражающий.

Поскольку эта усредненная частота является уже актуальной характеристикой отражаемого объекта, то несмотря на спусковой характер вторичной деформации она, как и первичная, оказывается способной воспринять, отразить свойства отражаемого объекта, причем степень возможных изменений свойств отражающего объекта оказывается в этом случае существенно большей, чем при отражении актуальных свойств отражаемого объекта только за счет первичной и одноразовой вторичной деформации. Следовательно, в этом случае можно говорить об отражении нового вида многообразия, складывающегося из всех вариантов последовательных во времени интервалов спусковых воздействий на отражающий объект, т. е. из комбинаций этих интервалов, если эти комбинации действительно специфичны для состояний отражаемого объекта, т. е. являются его свойствами. Важно при этом и то, что такие комбинации легко могут отчуждаться от отражаемого объекта, переноситься к отражающему объекту с помощью объекта-посредника.

Назовем этот вид многообразия, отражаемого в процессе информирования, комбинационным. Нетрудно видеть, что на отражении именно этого многообразия основаны механизмы модуляции и усиления в регулирующих звеньях автоматов и живых существ. Понятно, что комбинационное многообразие может быть отражено не только в случае спускового, но и запускающего воздействия .на отражающий объект. Если при этом селектируемое многообразие представляет собой совокупность интенциальных образов, праобразами которых являются состояния отражаемого объекта, причем каждое из состояний имеет свою активную часть, то элементами комбинационного многообразия могут служить все возможные комбинации чередования этих состояний с разнообразными вариантами интервалов между переходами из одного состояния в другое, и каждый такой комбинационный элемент будет отражаться в форме закономерного чередования запусков соответствующих интенциальных образов отражающего объекта.

Ясно, что для отражения такого комбинационного многообразия в процессе информирования объект-посредник в качестве отчужденных свойств отражаемого объекта должен переносить только единицы селектирующего многообразия, т. е. свойств активных частей каждого из селектируемых состояний. Варьирование закона чередования единиц селектирующего многообразия позволяет при этом воспроизводить сложнейшие результирующие отраженные многообразия, состоящие из комбинаций единиц селектируемых многообразий, т. е. из комбинаций интенциальных образов.

Важно также отметить, что при отражении любых трех видов многообразия и их сочетаний путем информирования легко осуществляется задержка процесса отражения по отношению ко времени реального протекания отражаемого процесса.

2.3. Адаптивное усиление отражательных свойств


Условия облегчения адаптивных процессов за счет отражательных потенций материала. Когда мы рассматривали низшие формы отражения, то исходили из того, что отражающий объект, взаимодействуя однократно или многократно с одним отражаемым объектом или с несколькими и деформируясь упруго или неупруго, осуществляет внутри себя антиципацию той или иной глубины, но лишь потому, что таково внутреннее строение субстанции объекта, и факт антиципации в свою очередь никак не отражается на внешней среде или на воздействующем объекте.

Для учета этого обратного влияния результатов отражения на сами отражаемые объекты необходимо привлечь выявленные ранее представления об адаптации системы в вакантном узле над-над-системы. Чтобы эффективность такого учета была возможно более высокой, желательно сначала пересмотреть сами механизмы адаптации и становления систем, используя те новые понятия, которые сложились на первом этапе анализа процессов отражения и видов отражаемых многообразии, и в первую очередь понятия интенциальных следов, антиципации и направляющих воздействий. Это позволит нам внести дополнительную ясность в представления о природе таких категорий, как необходимость, причина, условие и следствие, а также обнаружить предпосылки таких явлений, которые в развитой форме связываются с понятиями потребности и цели.

Итак, ранее уже было показано, что если в над-надсистеме возник вакантный узел, то это значит, что внутренние противоречия в этой над-надсистеме привели к появлению в этом узле такого пересечения потоков взаимодействий, которое превращается в основание для формирования и адаптации в нем новой системы, способной упорядочить, упростить пересечение потоков, восстановить требуемую структуру взаимодействий с другими системами, окрестностными по отношению к данной вакансии. Важно лишь, чтобы над-надсистема имела высокий уровень адаптированности и, следовательно, высокий уровень сформированности своей сущности, обеспечивающей ей устойчивость на время отсутствия и формирования новой системы в вакантном узле, иначе наличие неразрешенных противоречий грозило бы над-надсистеме разрушением. Кроме того, естественно, должны быть и условия формирования новой системы, заключающиеся в первую очередь в наличии резерва материала, из которого могла бы формироваться субстанция новой системы.

Но материал, в нашем понимании, также системен в том смысле, что представляет собой компоненты, осколки и подсистемы существовавших ранее систем, имевших некогда определенный уровень адаптивности, вследствие чего эти компоненты, осколки и подсистемы достаточно долго функционировали в сравнительно единообразных окрестностных условиях в узлах адаптировавших их систем, в типовых взаимодействиях с другими подсистемами над-надсистем. Следовательно, в этих системах, подсистемах и частях систем не мог не отложиться опыт их типовых взаимодействий в форме наличных интенций и той или иной степени способности к антиципации и, в том числе, к пусковым воздействиям и к опережающему отражению.

Теперь обратим внимание на следующее. Когда такой материал попадает в окрестностные условия вакантного узла над-надсистемы, он оказывается в пересечении не каких угодно потоков взаимодействий, а лишь вполне специфичных для данной адаптированной над-надсистемы. Но это значит, что субстанция и структура потоков в вакантном узле будут действовать на попавший туда материал тоже не как угодно, а лишь некоторым преимущественным способом, и те компоненты материала, для которых эти воздействия окажутся наиболее подобными воздействиям, адаптировавшим эти компоненты в прошлом, имеют повышенную вероятность отреагировать на новые воздействия как на направляющие. Но тогда интенции и вторичная деформация именно этих компонентов окажутся наиболее соответствующими их месту в новом вакантном узле без больших затрат энергии и субстанции от над-надсистемы. Свойства же других компонентов материала, адаптированных в условиях, мало похожих на те, которые представлены в вакантном узле новой для них над-надсистемы, будут испытывать лишь первичную, прямую деформацию и максимально противоречить оказываемым на них воздействиям, что увеличивает вероятность либо разрушения этих компонентов, либо исторжения их из вакантного узла.

Этот этап первой естественной фильтрации компонентов материала, наиболее подходящего для возникновения новой системы в вакантном узле, увеличивает концентрацию интенций и экстенций лишь некоторой разновидности. Так растет вероятность взаимосогласованности свойств оставшихся в узле компонентов, их вступления в сепаратные связи, что, в свою очередь, приводит к возникновению блоков компонентов с новыми, но опять же не случайными для данных вакантных условий свойствами, к возникновению вариантов структуры блоков и ко вторичной фильтрации уже на уровне этих блоков. Все это увеличивает устойчивость складывающихся взаимодействий между компонентами и блоками и тем самым облегчает формирование новых, значимых уже для над-надсистемы, интенциальных следов и ведет к увеличению доли взаимодействий, связанных не с прямой, “силовой” деформацией, а с косвенной, использующей интенции и направляющие воздействия, подготавливая этим и базу для информирования. Но теперь и антиципация опирается не только на предшествующий опыт материала, но, в связи с первыми этапами стабилизации типов взаимодействий между формирующимися подсистемами и блоками системы, начинает складываться уже как опыт этой новой системы, как следствие ее адаптации к новым, в той или иной мере, условиям.

Как известно, существует немало попыток объяснить на основе чистой случайности процесс связывания компонентов в сложные и устойчивые агрегаты, свойства которых согласованы с их местом в некоторой над-надсистеме и тем самым, в свою очередь, содействуют их устойчивости. Вероятность таких случайностей чрезвычайно мала, и тогда приходится допускать, что природа “ожидает” таких случаев миллиарды лет. Если же исходить из безграничности материи в пространстве, во времени и в числе ярусов, то из понятия адаптированности и “преформированности” материала естественно вытекает “невероятно” высокая степень предрасположенности материи к самодвижению и приобретению сложных форм. И тогда многие новые факты, такие как, например, высокая концентрация органических веществ в межзвездном пространстве, перестают быть удивительными.

Необходимость, условие, причина, повод. Проводимое нами различение потенции, интенции и экстенции и соответствующее ему различение возможности, необходимости и действительности, при котором следует говорить отдельно о действительности, обусловленной возможностью, и о действительности, обусловленной необходимостью, позволяет нам считать, что возникновение в над-надсистеме противоречий и далее—вакантного узла как основания для новой системы—это одна из форм необходимости, повышенной вероятности начала формирования новой системы в вакантном узле. По отношению к этой системе над-надсистема с возникшим в ней основанием может рассматриваться как внешняя необходимость, а формирующаяся система по отношению к над-надсистеме будет тогда внутренней необходимостью над-надсистемы.

Так как превращение этой внутренней необходимости в действительность связано с условиями сохранения наличного в над-надсистеме высокого уровня адаптированностн и, следовательно, с условиями ее существования, то такой вид внутренней необходимости над-надсистемы естественно рассматривать как физическую предпосылку явления, которое в живых системах понимают как “потребность”. Потребность, таким образом, есть одна из форм внутренней необходимости как физической если не неизбежности, то, во всяком случае, высокой интенции к иным типам взаимодействий, чем те, которые представлены экстенциями, т. е. реальными, наличными потоками взаимодействий.

Но тогда можно говорить и о предпосылках потребности как о внутренней необходимости и по отношению к материалу, так как он представляет собой осколки и компоненты систем, имевших ранее высокую степень целостности и адаптированности, в силу чего вне своих целостностей эти осколки и компоненты включены в потоки взаимодействий, не согласованные в достаточной мере с интенциями. Без наличия этих интенций материала не могло бы возникнуть предрасположенности некоторых из его компонентов к вступлению в те виды связи, которые задаются интенциями, т. е. внутренней необходимостью разрешения противоречий в вакантном узле над-надсистемы. Следовательно, не просто наличие материала, а наличие в нем таких именно компонентов, которые имеют внутренние необходимости (“потребности”), близкие к внутренним необходимостям (“потребностям”) над-надсистемы, является обязательным условием зарождения, становления и адаптации системы с нужными свойствами в вакантном узле над-надсистемы.

В этом проявляется требование не абсолютной аморфности, пассивности материала (материя — это “чистая потенция”), как истолковывал идеи Аристотеля Фома Аквинский [25, с. 64], а существование в нем и “преформы”, и “проформы”, как и в самой “креативной” форме — в формирующей систему над-надсистеме, т. е. в основании, сложившемся в вакантном узле над-надсистемы. Противоречивость в границах над-надсистемы и противоречивость среди компонентов материала приводит к “антипротиворечивости”, к появлению согласованности между внутренними необходимостямн основания и материала, так что обе эти стороны, по меткому выражению Гегеля, “отсвечивают каждая в другой” [43,т.2,с.102].

Несимметричность такого “отсвечивания” приводит к неравенству степени активности партнеров. Активное начало в большей мере проявляет не материал, а над-надсистема, и объясняется это тем, что в ней ниже уровень противоречивости: противоречивость над-надсистемы сосредоточена лишь в вакантном узле, тогда как материал, представляя случайный конгломерат осколков и компонентов былых систем, является почти “сплошным противоречием”, что и делает уже физически неизбежным концентрацию в вакантном узле тех компонентов материала, “которые,— как говорил К. Маркс, объясняя, почему именно благородные металлы стали использоваться в денежном обращении, — по самой своей природе особенно пригодны для выполнения... функции” [1, т. 23, с. 99]. В этом смысле можно сказать, что более активная внутренняя необходимость выступает по отношению к более пассивной как “внешняя активная необходимость”, или причина, тогда как пассивная внутренняя необходимость по отношению к активной оказывается “внешней пассивной необходимостью”, или условием. Так мы снова пришли к тому, что условие — это условие, но по пути выведения этой тавтологии обнаружили, что категория основания соотносится с категорией причины как одна из ее форм.

При таком понимании отношения между причиной и появлением адаптивной системы как ее следствия сохраняется очевидность невозможности следствия без соответствующих условий; в то же время появление этих условий как первой более или менее случайной порции материала не может быть истолковано как причина, а должно быть отнесено к гегелевской категории повода, “внешнего возбуждения внутреннего духа”, т. е. к активной внутренней необходимости над-надсистемы, приведшей к возникновению основания. Приобретает ясный смысл утверждение Гегеля, что “только самим этим внутренним духом события нечто само по себе мелкое и случайное было определено как его повод” [43,т.2,с.213].

В свете сказанного представляется справедливым утверждение Б. ..С. Украинцева о том, что Гегель трактует категорию причины очень узко, только как механическую причину, “в следствии которой не содержится ничего такого, что не содержалось бы в самой причине” [176, с. 109]. По-видимому, изложенные выше 'представления о прямой, первичной деформации как о следствии прямых воздействий также должны быть отнесены к категории причин вот в этом узком гегелевском смысле. Однако едва ли правомерно делать из анализа взглядов Гегеля на категорию причины вывод о том, что арсенал гегелевских причинных категорий беднее, чем аристотелевских. Различие тут скорее терминологическое: Гегель вводит специальные термины для понятий основания, повода, “внутреннего духа”, цели, хотя мог бы назвать их все “причинами” с тем или иным “эпитетом”, как это делает Аристотель [16].

Отметим еще, что проводимое нами различение переходов к действительности либо от возможности, либо от необходимости позволяет понять, что когда рассматриваются только возможности, только глубинные потенции материала, то степень его самодвижения минимальна, формирование его основано прежде всего на “силовых”, первичных деформирующих воздействиях. В этом случае материал максимально пассивен к внешней причине, а перечень свойств, которые можно навязать материалу'(или, точнее, извлечь из спектра его потенций), фактически безграничен. Именно этот вид воздействий на материал наиболее глубоко изучен современной наукой и техникой, что привело к сужению понятия причины и детерминированности и к переоценке роли пассивности материала.

Как мы видели, переход к действительности не от возможности, а от необходимости, демонстрирует несравненно большую бедность многообразия форм необходимого по сравнению с многообразием форм возможного, но одновременно показывает столь же несравненно большую силу необходимости по сравнению с силой возможности (как степень ее непредотвратимости и, следовательно, вероятности). Теперь мы можем сказать, что когда многообразие необходимого близко к единице, увеличивается многообразие вариантов-условий, задающих начало перехода от необходимого к действительному. Эти варианты и должны рассматриваться как более или менее равноценные поводы, как варианты спусковых, воздействий, приводящих практически к одной и той же действительности, которую можно назвать эквифинальной.

Но необходимость может иметь хотя и небольшое (в сравнении с возможностью), но все-таки действительно многообразие, например, некоторый спектр вариантов. В этом случае внешняя активная необходимость как причина выступает уже в роли не повода, а направляющего воздействия на полифинальный процесс, и варьирование параметров причины, несмотря на их незначительную энергетическую мощность, может влиять на то, какой именно вариант из нескольких необходимых окажется действительностью, так что принцип “малых причин” в этом смысле справедлив.

Но при направляющих воздействиях возможна не только полифинальность, но и эквифинальность. если причина окажется одновариантной. Последовательная цепь эквифинальных процессов такого рода, направляемых над-надсистемой, “ведет” систему к вполне определенному конечному состоянию предельной адаптированности, т. е. к совершенному состоянию, и в этом случае внешняя причина по отношению к интенциям материала как условий процесса оказывается физической предпосылкой такого явления, которое в своих высших формах превращается в целенаправленную деятельность по созданию объектов с требуемыми свойствами. Если же при этом направляющие воздействия не задаются непосредственно основанием, а осуществляются через информирование, то лишь в этом случае появляются условия для закрепления потребности в форме собственно цели.

Простейшие субстанциальные свойства адаптируемой системы. Зоны рецепции. В простейшем случае, когда противоречия в вакантном узле над-надсистемы выражаются лишь в отсутствии “диспетчера” потоков, более или менее стабильных но интенсивности, направлению и субстанции и протекающих между окрестностными системами, закрепленными в пространстве, формирующаяся адаптируемая в этом узле система превращается в конечном счете в субстанциально закрепленную сеть каналов для этих потоков и тем самым содействует беспрепятственному протеканию потоков в определенных направлениях к нужным окрестностным системам и предотвращает недопустимые смешивания субстанции потоков. В системе с подобной функцией все взаимодействия стабилизированы, и условия для развития сложных отражательных свойств — минимальны.

Но представим, что система должна функционировать в таком вакантном узле. где места окрестностных систем слабо фиксированы, обменные потоки не непрерывны, а осуществляются в форме концентрированных дискретных порций передачи элементов субстанции связи, да к тому же и нерегулярным во времени образом. Кроме того, представим, что в этом же пространстве между окрестностными системами, также нерегулярно, появляется субстанция некоторых “чужих” потоков, и нельзя допустить их смешивания с потоками взаимодействия окрестностных систем.

Так как и в подобных обстоятельствах для устойчивости над-надсистемы нужно, чтобы адаптируемая система обладала способностью диспетчеризации потоков связей в вакантном узле над-надсистемы, пропускала через свои каналы потоки одного вида и предотвращала связи при появлении потоков “чужой” субстанции, то такая система должна, по крайней мере, обладать способностью различать определенные разновидности субстанций, иметь повышенную чувствительность к “своим” и наиболее недопустимым “чужим” разновидностям. Лишь адаптируясь в направлении обострения такой чувствительности, система имеет шанс закрепиться в вакантном узле над-надсистемы.

Таким образом, ясно, что следствием адаптации системы в таком вакантном узле будет увеличение ее предрасположенности хотя бы к спусковой деформации в ответ на взаимодействие с субстанцией определенных видов. А так как субстанция, в нашем понимании, представляет собой множество элементов с определенными свойствами, а в потоке субстанции индивидуальность каждого ее элемента не имеет значения, то в конечном счете опознание субстанции как той же самой основано на таком опознании ее элементов, которое не требует различения, где обнаружен такой же элемент, а где — тот же самый элемент.

Если связать сказанное с понятиями теории множеств, то опознание субстанции определенного вида основывается на способности адаптируемой системы путем физико-химического взаимодействия относить некоторые телесные образования к одному и тому же универсальному классу, универсуму, т. е. осуществлять исходную неформальную процедуру включения элементов в универсальное множество, быть “индикатором принадлежности” элемента классу [117, с. 12], причем не обязательно индикатором индивидуализации элементов в этом множестве или хотя бы индикатором принадлежности к подмножеству универсального множества.

Принадлежность к подмножеству или к более мелкому единству иерархического деления универсума может осуществляться с помощью дополнительных физико-химических взаимодействий с элементами субстанции потоков путем выявления их качественных свойств или же установления отличий в граничных свойствах потоков, например, в законе изменения их интенсивности. Обнаружить эти изменения адаптивная система может тогда, когда длительность последствий спусковой деформации окажется существенно меньше средней частоты появления элементов субстанции потока, приводящих к спусковой деформации. В этом случае адаптируемая система, выступая в роли отражающего объекта, способна по средней частоте спусковых воздействий различать интенсивность потоков и, следовательно, реагировать на их не только качественные, но и количественные граничные свойства.

Так в системе могут начать закрепляться участки с повышенной чувствительностью либо к качественным, либо к граничным свойствам элементов субстанции связей, т. е. формироваться участки, которые в технических устройствах называются датчиками, а в биологических — рецептивными органами, рецепторами.

При этом важно подчеркнуть еще раз, что если субстанция регулируемых системой потоков нестабильна и по составу, и по интенсивности, и по местоположению, то без учета граничных характеристик показания рецепторов качественных свойств столь, же бесполезны, как и показания рецепторов граничных свойств, когда последние не соотнесены с наличием реакции на качественные характеристики. Иными словами, с позиций представлений об адаптации нет оснований рассматривать либо качественные, либо граничные свойства внешней среды как более объективные. Этим снимается давний спор “первичные” или “вторичные” свойства важнее.

Назовем зоной рецепции те внешние пространственные и временные границы, в пределах которых рецептивный участок формирующейся системы реагирует на те свойства внешней среды, которые необходимы для функционирования системы и для обнаружения которых сформировался этот рецептор в процессе адаптации системы. Важно при этом лишний раз подчеркнуть, что рецепторы формируются в адаптивной системе потому, что, во-первых, материал к этому предрасположен и, во-вторых, что они нужны для нормального функционирования над-надсистемы и лишь вследствие этого и для самой адаптивной системы, причем тем в большей мере, чем глубже адаптируется система к данному функциональному узлу, чем надежнее поддерживаются в ней функционально значимые свойства за счет становления новой сущности этой системы.

Отметим в заключение, что поскольку не только потоки взаимодействия, но и сами окрестностные системы могут рассеивать в вакантном узле некоторые элементы субстанции истечении, то. при достаточно большом различии качества этих истечении у различных окрестностных систем адаптируемая система с помощью рецепторов хотя бы лишь рассмотренного, простейшего вида, сможет различать не только потоки связи сами по себе, но и окрестностные системы, а также “чужие” системы, оказавшиеся в зоне рецепции. Еще более богаты возможности субстанциального различения окрестностных систем в том случае, если эти системы отличаются законом изменения интенсивности истекающей субстанции. Однако опознание этих систем по такому признаку возможно лишь при условии, что в адаптируемой системе как в отражающей, в результате предшествующего опыта, сформировались механизмы развития процессов, резонирующих на определенные виды комбинаций интервалов спусковых воздействий. Сами элементы субстанции, испускаемые окрестностными системами. выполняют в этом случае роль направляющих воздействий отражаемых систем на отражающий адаптируемый объект, спусковое воздействие от каждого воспринятого элемента истечения оказывается первичным следом, а их совокупность запускает, возбуждает, приводит к резонированию интенциальный вторичный след — закон изменения интенсивности, характерный для опознаваемого окрестностного объекта.

И в этом случае сам закон изменения, отражая некоторые из граничных свойств объекта, должен рассматриваться как “первичное свойство”, но опознать его не было бы возможным без наличия реакции на субстанцию вполне определенного качества, т. е. на “вторичные свойства” этого внешнего объекта.

Узуальные и окказиональные комбинационные интенциальные образы, адаптация становления и функционирования. Чем сложнее элементы той субстанции, которая должна диспетчеризироваться адаптируемой системой и обеспечивать требуемые для над-надсистемы обменные потоки взаимодействий ее систем в вакантном узле, чем эти элементы функциональной субстанции многообразнее и менее регулярны, тем меньше у системы шансов обеспечить требуемую функцию лишь посредством обнаружения определенных, специфичных для этих элементов и окрестностных систем, их качественных и граничных свойств. Это связано с тем, что увеличивается доля ситуаций, при которых в поле рецепции системы оказываются элементы и объекты, хотя и имеющие в составе своих характеристик названные качественные и граничные свойства, но отличающиеся от элементов субстанции функциональных потоков связей и окрестностных систем особенностью соотношения составляющих свойств, структурой их комбинирования. Следовательно, адаптивные системы, формирующиеся в таких функциональных узлах, уже не могут удовлетворительно функционировать, обнаруживая с помощью своих индикаторов только принадлежность элементов субстанции потоков, а также окрестностных систем, к универсуму определенного вида. Недостаточным для этой цели может быть и разбиение такого универсального множества на подмножества на основе учета различий законов изменения интенсивностей потоков субстанции. Тогда более глубокая детализация и видов субстанций, и подклассов окрестностных систем может быть достигнута путем выявления тех характеристик, которые в теории множеств описываются в терминах задания сети отношений, “структуры на элементах множества”. Для этого адаптируемая система должна развить в себе еще один уровень отражения: отражения структуры смены реакций различных рецепторов, приводящего к выявлению структур, которые присущи лишь “своим” окрестностным системам, а также элементам субстанции лишь “своих”, функционально важных потоков связи. При этом выгодно опознавать такие структуры смены реакций при минимуме взаимодействий отражающей адаптивной системы с окрестностной средой.

Отдельные реакции каждого рецептора могут быть чисто спусковыми, но сами структуры смены реакций должны существовать в отражающей адаптивной системе в виде интенциалъных образов, возбуждаемых, например, резонансным способом. Тогда отдельные взаимодействия с окрестностной средой, приводящие к возбуждению таких образов, следует расценивать как направляющие спусковые воздействия, приводящие к простейшему комбинационному отражению, но уже не только интервалов, но и состава рецепторов. При таком виде отражения, как и при комбинации интервалов возбуждений единичного рецептора, новая комбинация, не представленная среди интенциальных образов структур смены реакций рецепторов, т. е. не имеющая уже регулярно использовавшегося ранее узуального интенциального образа, не будет никак опознана.

Но если сами реакции рецепторов являются запускающими и, следовательно, последствиями запусков оказываются возбуждения вторичных, интенциальных следов, соотносимых с характеристиками отражаемых объектов и их компонентов, не принимавших участия в запускающих воздействиях, то комбинационное возбуждение таких интенциальных образов имеет существенное отличие от комбинационного возбуждения спусковых воздействий. Отличие это выражается в том, что если даже в числе уже сложившихся и используемых, т. е. среди узуальных интенциальных образов структур смены реакций рецепторов, нет такого образа, который совпадает со структурой данной совокупности реакций, то все равно запуск группы интенциальных образов имеет определенную вероятность объединиться в целостную сеть взаимодействий. Так образуется сложный совокупный возбужденный образ. Все его компоненты имеют достаточно сложное строением отсюда—индивидуальные разновидности интенций связи с другими образами, которые могут вступить в резонансную связь с наличной структурой текущей смены реакций рецепторов, несмотря на то, что такая структура создается лишь на данный конкретный случай, ранее она на отражающий объект воздействия не оказывала и в этом смысле является для него окказиональной.

Таким образом, комбинационное возбуждение может обеспечивать протекание опережающего отражения не только в смысле П. К. Анохина, но и в смысле универсальной антиципации, хотя в роли ее компонентов могут выступать акты опережающего отражения. Однако, чтобы они были возможны, чтобы существовали интенциальные следы, направляющее возбуждение которых приводит к возникновению сложного окказионального комбинационного образа, необходимо предварительно сформировать эти интенциальные следы как узуальные компоненты окказиональных образов. Для этого отражающая адаптируемая система должна так или иначе получить опыт взаимодействия с соответствующими праобразами — окрестностными системами и элементами субстанции их связей.

Как мы видели, предпосылкой к приобретению этого опыта для любой данной системы является наличие некоторого аналогичного опыта у ее материала, после чего, адаптируясь в определенном вакантном узле над-надсистемы, она приобретает способность увеличивать долю интенциального следа по отношению к первичному, запускающему и обходиться в процессе функционирования восприятием лишь минимальных направляющих воздействий со стороны окрестностной среды. Это увеличивает скорость ее функциональных реакций, предотвращает сближение с системами, воздействия которых грозят целостности адаптируемой системы и ее функционированию, и все это оказывается благоприятным для целостности адаптирующей над-надсистемы. При этом мы не должны смешивать процесс приобретения способности системы к опережающему отражению и антиципации, т. е. этап адаптации системы в соответствии с потребной функцией над-надсистемы, этап становления адаптивной системы, с процессом использования этой способности для сохранения целостности над-надсистемы, т. е. с этапом функционирования в той или иной мере уже сформировавшейся адаптивной системы. Однако сама необходимость в возникновении адаптивной системы, функционирующей в вакантном узле надсистемы, связана с тем, что над-надсистема должна иметь способность перестраивать свои свойства при изменении внешних условий, следовательно, приспосабливаться, адаптироваться к этим изменяющимся условиям.

Таким образом, функционирование адаптивной системы есть одновременно процесс адаптации, хотя совершенно ясно, что это уже не та адаптация, которая протекала во время становления системы. Поэтому, чтобы не смешивать эти два вида адаптации, мы, когда это нужно, будем говорить отдельно об адаптации становления (и в основном ее мы рассматривали до сих пор) и об адаптации функционирования. Ясно, например, что результаты адаптации становления превращаются в необходимое условие протекания адаптации функционирования. Адаптация становления приводит, в частности, к запечатлению, в форме интенциальных следов, опыта весьма тесного взаимодействия адаптивной системы с другими системами, а адаптация функционирования требует лишь возбуждения этих следов под влиянием направляющих (спусковых или запускающих) воздействий со стороны этих окрестностных систем.

Следует, наконец, обратить внимание на то обстоятельство, что для поддержания функционально важных свойств системы могут возникнуть потребности в таких взаимодействиях системы со средой, которые не предопределены самим основанием данной системы, но, тем не менее, должны закрепиться в системе, иначе она не сможет осуществлять и функциональные процессы. Такие виды взаимодействий представляются нам как удовлетворение чистых “эгоцентрических” потребностей системы, однако, как следует из анализа источников этих потребностей, и они, в конечном счете, обусловлены потребностями над-надсистемы и поэтому для системы не являются чисто утилизаторными.

Напомним, что нас интересуют механизмы развития высших форм отражения в системах, адаптивных не только в том смысле, что их субстанция использует в качестве своей основы материал, несущий в себе последствия былых адаптации, но и в смысле глубокой адаптированности самой данной системы к выполнению определенных функций в над-надсистеме. Поэтому нам будет удобнее исходить из наличия внутренних потребностей этой системы и не всегда акцентировать внимание на “над-надсистемном” происхождении не только рецепторов системы, но и ее “эгоцентрических” потребностей функционирования, тем более, что они действительно становятся таковыми, когда адаптированная система, способная выполнять сложные функции в над-надсистеме, по тем или иным причинам оказывается “выбитой” из адаптировавшей ее над-надсистемы.

Функциональные состояния, управление, передача информации. Рассматривая важнейшие стороны процессов отражения, мы главное внимание уделяли пока лишь следам воздействия отражаемого объекта на отражающий: прямому (первичному) и косвенному (вторичному). При этом само собой разумелось, что след представляет собой лишь частичное, местное, локальное изменение на теле отражающего объекта, точно совпадающее с местом контакта или связи отражающего объекта с отражаемым при формировании первичного следа или распространяющееся некоторой полосой вокруг первичного следа при формировании как спускового, так и запускаемого или универсального антиципативного. При этом вопрос об изменениях за границами следа не рассматривался, хотя некоторые такие изменения и имелись в виду, когда мы говорили, что после возбуждения того или иного следа отражающая адаптивная система должна осуществлять определенную функцию в вакантном узле над-надcистемы.

Очевидно, что для осуществления хотя бы некоторых из своих функциональных реакций на изменения внешней среды адаптивная система должна изменять свои свойства, во-первых, не только в границах следа и, во-вторых, эти изменения могут быть и не узко локальными, а более или менее обширными, интегральными, приводящими к заметным перестройкам качественных свойств почти всех частей тела адаптивной системы. Если адаптивная система состоит из иерархически организованных элементов и связей между ними, то перестройка системы может выражаться в изменении структуры связей этих элементов. По так или иначе, если система функционирует в над-надсистеме, то именно для осуществления своей функции она должна переходить в различные состояния, которые естественно называть функциональными состояниями. Изменяя функциональные состояния, система изменяет свои свойства, которые в данном случае также следует называть функциональными. а имея различные функциональные свойства, она приобретает способности вступать в те или иные, соответствующие этим свойствам взаимодействия с окрестностными объектами, т. е. в те взаимодействия, которые и составляют функцию этой системы в надсистеме.

Функциональные состояния отличаются от изменений состояний, связанных с процессом отражения, не только тем, что одни чаще всего интегральны, а другие—всегда локальны. Более существенное различие заключается в том, что в процессе отражения изменение состояния отражающего объекта по некоторым своим свойствам уподобляется отражаемому объекту. Степень этого подобия растет по мере совершенствования механизмов отражения (вплоть до уподобления отражающего объекта предстоящему состоянию отражаемого, например, при окказиональном комбинационном отражении), тогда как функциональная перестройка хотя и должна в некоторой мере основываться на учете параметров внешней причины (например, характеристик нового объекта, появившегося в зоне рецепции отражающего объекта), вызвавшей переход в новое функциональное состояние, однако в конечном счете нередко направлена на навязывание определенных свойств этой причине (например, на придание внешнему объекту таких свойств, которых ранее у него не было или которые он утратил, но должен приобрести снова).

Но есть между функциональными состояния ми отражающего объекта и состояниями следов отражения определенные общие особенности.

Если условия функционирования объекта содержат большую долю типовых, часто повторяющихся ситуаций, то эффективность функционирования объекта будет выше, если он будет находиться в повышенной готовности перехода именно в эти, наиболее вероятные состояния. Для этого объект должен содержать в себе не только те компоненты в своем строении, без которых эти функциональные состояния осуществить невозможно или трудно, но и интенции к соответствующим внутренним взаимосвязям своих компонентов.

Следовательно, в этом случае мы должны говорить о возможных интенцнальных функциональных состояниях, а для приведения того или иного из них в действительное, экстенциальное функциональное состояние достаточно лишь направляющего воздействия.

По-видимому, направляющие воздействия, приводящие адаптивную систему в определенное функциональное состояние из числа возможных интенциальных функциональных состояний и следует понимать как управляющее воздействие, а процесс комбинирования интенциальных функциональных состояний этой системы путем комбинирования управляющих воздействий — как процесс управления.

Ясно, что в механизмах интенций, в особенностях многообразия возможностей и способов превращения одной из них в действительность при переходе адаптивной системы из одного интенциального функционального состояния в другое, мы имеем много общего с механизмами возбуждения в ней того или иного интенцнального образа.

Как и в интенциальном образе, в интенциальном функциональном состоянии должен содержаться лишь минимальный компонент, возбуждение которого приводит к возбуждению целого, т. е.

компонент, являющийся аналогом прямого следа при возбуждении в спусковом или запускающем pежиме отражения. Как и при возбуждении образов, при запускающем режиме перехода в определенное экстенциальное функциональное состояние запускающий компонент является начальной фазой самого этого состояния как целостного процесса, а при спусковом режиме связан с возбуждаемым состоянием лишь по смежности, не являясь его действительным компонентом, а представляя собой одно из звеньев в последовательной цепи.

Ту фазу спускового или запускающего возбуждения интенциального функционального состояния, после которой объект уже не может не перейти в это состояние, назовем исходной функциональной фазой этого состояния. Ясно, что как и при спусковом или за пускающем возбуждении образов, доля исходной функциональной фазы, подобно доле необходимого первичного следа во вторичном следе, тем меньше, чем более типовые, часто повторяющиеся, узуальные состояния принимает система.

Точно так же но отношению не только к образам, но и к функциональным состояниям приложимо понятие комбинационного возбуждения. При этом могут быть как типовые, узуальные наборы составляющих состояний и структуры их связей, так и уникальные, неповторимые, окказиональные. Поэтому даже при ограниченном наборе интенциальных функциональных состоянии число возможных узуальных комбинационных функциональныx состояний может быть очень большим, а число окказиональных функциональных состоянии едва ли поддается ограничению, если иметь в виду цепи переходов в эти состояния с варьированием интервалов времени между ними.

Функциональные состояния, как и образы, могут запускаться либо через непосредственное взаимодействие с объектами среды (праобразами), либо путем информирования, т. е. через объекты-посредники, несущие на себе только те свойства объектов-праобразов, которые могут возбудить исходную фазу функционального состояния объекта.

Едва ли это будет противоречить тем кибернетическим представлениям о природе информации, к которым приходит все большее число ученых, если мы определим процесс передачи информации как управление на основе информирования (в определенном ранее смысле). Из такого определения следует, в частности, что процессы передачи информации могут протекать и внутри адаптивной функционирующей системы, причем активную роль в этих процессах могут играть образы внешней действительности, складывающиеся благодаря взаимодействию этой системы с окрестностными объектами.

И, наконец, ясно, что можно говорить об образах самих функциональных состоянии и, тем более, об образах структуры связи этих состоянии в целостной комбинационной функции.

Различение опыта материала и опыта формирующейся из него субстанции, а также различение опыта становления (включившего опыт материала) и опыта, накопленного уже в процессе функционирования адаптивной системы (и опирающеюся на опыт становления), позволяет нам сделать вывод, что если в достаточной мере глубоко адаптированная система, функционирование которой опирается на механизмы отражения, так или иначе воспроизводится в новых экземплярах (в биологических объектах—размножением, в кибернетических— повторным изготовлением такого же автомата), то адаптация становления не должна полностью повторяться в этих новых экземплярах. Все те свойства новой системы, которые соответствуют ее функции в вакантном узле новой надсистемы, в той мере, в какой его наличие вызвано аналогичными причинами, должны, по возможности, быть воспроизведены в новой системе, а не формироваться заново, в процессе длительной адаптации становления. В частности, в биологических системах они должны быть врожденными, и лишь при таком условии время адаптации системы может превышать время существования отдельных ее экземпляров. При каждом новом воспроизведении не будет утрачиваться опыт вида (а будет даже накапливаться), если степень его адаптированности к функции еще не достигла совершенства или если совершенство перестало быть таковым в связи с некоторой перестройкой характеристик противоречий в узле над-надсистемы, в котором должна функционировать система.

Этот факт выглядит тривиальным, пока речь идет о внешних особенностях воспроизводимой системы и, в частности, об особенностях и наборе тех рецепторов, которые она наследует из опыта вида при воспроизведении. По наши рассуждения заставляют признать справедливость мнений тех ученых, которые признают наследование не только средств, но и наиболее значимых результатов отражения и истолковывают понятие “априорных знаний” не в кантовском духе, т. е. не как отрицание опытного происхождения этих знаний, а лишь как индивидуально внеопытных, передаваемых новым индивидам или экземплярам вида как готовые интенциальные образы тех сторон среды, опознание которых безусловно необходимо любому представителю вида. Проявляется наличие такого априорного знания не только в форме так называемых инстинктов, но и в способности новых индивидов опознавать довольно сложные ситуации и объекты. Так, например, установлено, что только что вылупившиеся в инкубаторе цыплята по очертаниям и направлению движения отличают силуэт утки от силуэта коршуна, на первый смотрят спокойно, а от второго стремятся убежать [134, с. 248].

Тот внутренний врожденный (или встроенный в автомат) интенциальный образ, который позволяет опознавать определенные внешние объекты без предварительного научения, только благодаря правильной работе рецепторов, назовем априорным гештальтом. Как мы увидим далее, наличие априорного гештальта позволяет не только обеспечивать отнесение внешних отражаемых объектов к определенному универсальному множеству, но и ускорять процесс выработки новых интенциальных образов для различения подмножеств этого множества и даже индивидных его представителей. Такие образы можно было бы назвать апостериорными гештальтами [161, с. 49—50].

И, наконец, отметим, что если рассматриваются адаптивные системы, допускающие воспроизведение, то этап их адаптации становления следует разбить хотя бы на две более частные разновидности: на адаптацию становления вида (филогенез, эволюция вида) и адаптацию становления индивида (онтогенез), в последнем же можно выделить эмбриогенез и собственно обучение.

далее >>

| содержание | | главная страница | | далее |