Петровская реформа языка

Целью Петровских преобразований было не только создание новой армии и нового флота, нового государственного управления и новой промышленности, но и создание новой культуры - культурная реформа занимает в деятельности Петра не меньшее место, чем реформы прагматического характера. Культурные инновации были не случайными атрибутами эпохи преобразований, а существеннейшим элементом государственной политики, призванным перевоспитать общество и внушить ему новую концепцию государственной власти.

Можно полагать, что именно в перестройке культуры Петр видел определённую гарантию устойчивости нового порядка. Новый порядок антагонистически противостоял старому. Языковая политика Петра является органической частью всего этого процесса размежевания, а язык в полной мере воплощает новые отношения власти.

Наиболее наглядным образом социальное задание петровской языковой политики выразилось в реформе азбуки, т.е. в создании русского гражданского шрифта. Разделение алфавита на церковный и гражданский накладывало противопоставление светского и духовного на все печатные тексты, и эта оппозиция текстов создавала новую схему для противопоставления церковнославянского и русского языков.

Сама инициатива введения гражданского шрифта принадлежит Петру, и вся подготовка к этому предприятию проходит под непосредственным его наблюдением. Петром же была определена и сфера применения новой азбуки, т.е. та область, которая выделялась в качестве владения новой культуры. На первом издании Азбуки 29 января 1710 г. рукою Петра написано:

"Сими литеры печатать исторические и манифактурныя книги. А которыя подчернены [имеются в виду зачёркнутые Петром кириллические буквы], тех [в] вышеписанных книгах не употреблять".

Этот указ, очевидно, может рассматриваться как окончательное оформление предшествующего решения. Ещё 1 января 1708 г. Пётр указывал, чтобы новыми "азбуками напечатать книгу геометрию на руском языке, которая прислана из военного походу и иные гражданские книги печатать теми ж новыми азбуками". Предполагалось, надо думать, что светские книги пишутся на русском языке и печатаются гражданским шрифтом, а духовные книги пишутся на церковнославянском языке и печатаются церковным шрифтом. Церковнославянский язык и церковный шрифт обслуживают старую культуру, а русский язык и гражданский шрифт обслуживают новую культуру секуляризованной государственности.

В реформе азбуки значимым оказывается как изменение формы букв, так и изменение самого состава азбуки. Изменение состава азбуки свелось в конечном счёте к исключению букв Ъ6 Э6 Ы и ликвидации надстрочных знаков.

Изменение состава азбуки вело к расподоблению славянского (русского) алфавита и алфавита греческого - в кириллице, как известно, и широкое употребление букв Э6 Ы и употребление надстрочных знаков развилось под греческим влиянием. Это изменение, тем самым, выступает как выражение новой ориентации петровской культуры, противопоставленной той эллинофильской ориентации, которая была свойственна просвещению предшествовавшего периода. Изменение состава азбуки, таким образом, могло связываться с отказом Петра от православного "славяно-греческого" благочестия.

Верность греческим формам в языке была внешним выражением верности восточному православию в вере. Осмысляя эту грекофильскую ориентацию в западных терминах, Пётр и его последователи понимают её как клерикальную оппозицию. Азбучная реформа является одним из первых свидетельств этого культурного антагонизма - "клерикальные" буквы изгоняются из светской азбуки.

Грекофильской ориентации церковной культуры противостояла латинофильская ориентация Петра и его приверженцев, обнаруживавшая антагонизм по отношению к традиционной культуре и ориентацию на Запад. Изменение формы букв в гражданском алфавите непосредственно отражает новую значимость латинского образца. Именно ориентация на латинский шрифт побуждает Петра при первоначальном сокращении алфавита выбрать из пар омофоничных букв те буквы, которые соответствуют латинскому алфавиту: i (а не и), s (а не з).

Несомненно, что современники воспринимали эту связь с латинской традицией не только как формальное обстоятельство, но и как непосредственное воплощение культурной политики Петра - его "западничества" и его ненависти к отечественной старине.

Латинский подтекст в создававшейся Петром культуре связывал преобразованную Россию не столько с Римом христианским, сколько с Римом императорским. Следует думать, что изменение формы букв в гражданском алфавите как раз и обусловлено восприятием России как продолжательницы императорского Рима, его военной славы и вселенского могущества. Впервые прообраз гражданского шрифта был использован в надписях на триумфальных воротах, построенных для триумфального въезда Петра в Москву 9 ноября 1703 г. Тогда студенты Славяно-греко-латинской академии "положили надписи российскими словами по виду начертания латинскаго характера" . Описание этого торжества дошло до нас, и оно несомненно свидетельствует, что триумф Петра был устроен по образцу императорских триумфов языческого Рима и выбор образца был вполне сознательным. Латинская форма славянских букв соответствовала римскому оформлению всего торжества. Таким образом, известная связь русского гражданского шрифта с латинским при первом его применении актуализовала соотнесённость новой России с императорским Римом.

Всё это позволяет рассматривать реформу алфавита как составную часть создания особого гражданского культа, утроенного по античному образцу и ставящего императорскую (царскую) власть выше всех остальных общественных институтов. Новая Россия оказывается преемницей императорского Рима, а новое "российское гражданское наречие" - языком новой имперской культуры, которая - вместе с культурами западноевропейскими - вырастает из античной образованности и отвергает варварскую религиозность "тёмных веков". Именно эта реформаторская схема и была наложена на культуру средневековой Руси.

Латинский подтекст создававшейся Петром официальной секулярной культуры соотносил нарождавшийся имперский дискурс с введением гражданского шрифта, а сам этот шрифт делал символом петровского секулярного просвещения. Традиционная культура осознаётся в качестве клерикальной и оттесняется на периферию вместе со старым шрифтом.

Итак, устроение нового наречия начинается с создания гражданского шрифта, причём орфография оказывается здесь зеркалом культуры. Противопоставление старой и новой орфографии устанавливает то семиотическое разграничение культурных сфер, которое кладётся в основу функционального распределения традиционного (церковнославянского) и нового ("простого") литературного языка. Оппозиция двух языков входит в единый комплекс с оппозицией церковного и гражданского шрифта и соотносится тем самым с целым рядом взаимосвязанных культурных противопоставлений: эллино-славянского учения и "славено-латинской" образованности, святоотеческого предания и эллинской мудрости, греко-российского православия и римско-европейского просвещения, церковной культуры и светской (секулярной) культуры, священства и царства, Церкви и Империи.