Реформаторские процессы в реалистической литературе шли по пути медленного, последовательного освобождения от избыточной социальности, по пути преодоления эстетического нигилизма, чему способствовало обращение к религиозному идеалу. Изменения эти имели место как в прозе, так и в поэзии второй половины XIX в. Напряженная и непримиримая борьба между сторонниками и противниками «чистого» искусства завершилась на рубеже 1870–1880-х гг. своеобразным синтезом художественных принципов враждующих поэтических школ, который осуществил в своем творчестве С. Я. Надсон (1862–1887). Кумир молодежи, он прожил всего 24 года, но успел совершить переворот в русской поэзии, соединив напевность интонаций, мелодику стиха с привычными для русского читателя социальными мотивами, но дополнил их тоской по вечному идеалу. В годы расцвета поэзии Надсона, несколько опередив его, выступил со своими стихами Н. М. Минский (1855–1937), в недалеком будущем принявший участие в формировании принципов поэзии нового типа. Но в 1880-е гг. еще не порвалась нить, соединяющая его с традициями шестидесятников. В статье К. АрсеньеваАрсеньев К. Еще о современных русских поэтах. Н. Минский и К. Фофанов // Вестник Европы. 1887. № 5. , появившейся в «Вестнике Европы» в 1887 г., отмечены были такие достоинства поэзии Минского, как значительность, «ширина содержания», отсутствие «культа формы».

В этой же статье дана характеристика двум другим поэтам, один из которых, Д. Мережковский, вскоре стал идеологом петербургских символистов; другой, К. Фофанов, воспринимался поэтами-современниками как ближайший предтеча нового символического искусства.

Не менее значима была для обновления русского поэтического стиля деятельность поэтов старшего поколения: Я. Полонского, К. Случевского, А. А. Голенищева-Кутузова, Мирры Лохвицкой и некоторых других. На знаменитых «пятницах» Полонского, которые после его смерти были перенесены в дом Случевского, встречались поэты старшего и младшего поколения. Особой близости между ними не было, как не было и серьезных споров: не зря, вероятно, кружок Случевского, как вспоминал И. Ясинский, кем-то из фельетонистов был назван «клубом взаимного восхищения». Но сам факт этих встреч свидетельствовал о наличии преемственной связи между «старой» и новой поэтическими школами.

Значительные изменения, которые произошли в литературе реализма на рубеже XIX–XX вв., обусловлены, в частности, и тем, что представители этого направления, поглощенные идеологическими распрями или же занятые решением проблем вечного характера, мало внимания уделяли разработке собственно эстетических принципов. Вследствие этого в тот момент, когда в России один за другим стали появляться «центры», пропагандирующие идеи нового искусства, противопоставить им концептуально оформленную теорию критического реализма деятели этого самого мощного в русской литературе направления не смогли. Неудивительно и то, что эстетические идеи Н. Г. Чернышевского, на которые могли бы опереться в своей борьбе с модернизмом писатели-реалисты, не были ими востребованы, в то время как идеалист Вл. Соловьев, по сути дела, на основе положительной эстетики Чернышевского создал свою собственную философию искусства. Причина подобного пренебрежительного отношения к автору единственного в России научного исследования собственно эстетических проблем заключается, вероятно, в том, что слишком велики были идеологические разногласия с Чернышевским у тех, кто определял направление развития русской литературы во второй половине XIX в.