С.Семанов. По поводу публикации Роя Медведева и Германа Ермолаева

 ОСТАНОВИМСЯ И ПОРАЗМЫСЛИМ

Видимо, придется признать, что ни об одном крупном художественном произведении русской литературы прошлого и нынешнего столетия не имеется столько разногласий, а также пересудов и просто сплетен, как о «Тихом Доне» Михаила Шолохова.

Слов нет, подобные случаи в истории литературы встречались (толкование «Слова...», наследия Шекспира, кое-что иное), но поразительная особенность «истории» с «Тихим Доном» состоит в том, что вот уже более полувека роман сопровождает сугубо устная скептическая традиция, в то время как в отечественной печати за то же самое время не появлялось исследовательских работ скептического характера¹. Раствор между устной (и весьма популярной) молвой и молчанием литературоведов весьма впечатляет, а итог получается, к сожалению, часто не в пользу (в глазах многих читателей) романа и его автора.

____________________

¹ Единственное исключение тут весьма примечательно: доцент Ростовского университета М. Мезенцев опубликовал свои сомнения в пользу Ф. Крюкова в ростовской районной газете «Коммунистический путь» (9—20 сентября 1988 года) ничтожным тиражом.

____________________

Нынешнее выступление «Вопросов литературы» по данному очень острому вопросу необходимо всячески одобрить и поддержать (тем паче, что неизбежно возникнут иные суждения). Давно пора снять всяческие табу в нашей общественной мысли, в частности в литературоведении. Редакция журнала проявляет разумную смелость, которая всегда украшает любое издание. Слишком много у нас накопилось умолчаний и уклонений по самым важным, стволовым вопросам нашей истории и культуры. С этим необходимо кончать, и пусть нынешняя публикация станет тому приметой. Р. Медведев ставит довольно распространенное у нас слово «шолоховедение» в иронические кавычки. Ну что ж... Нельзя не признать, что уровень изучения произведений писателя заметно отстает от уровня его всемирной популярности ². Так, но разве у нас имеются обстоятельные и объективные работы о творчестве такого, скажем, известного современника Шолохова, как Александр Фадеев? Нет ничего мало-мальски серьезного, а ведь со дня кончины этого весьма видного политического и общественного деятеля набежало уже ровно тридцать лет и три года. Немалый срок, да и архивы приоткрылись кое-какие, кое-что неведомое всплыло. «Ходить бывает склизко по камушкам иным» — дело известное... ____________________

² Это относится, конечно, и к нашим работам на данную тему, так что никому ничего обидного тут нет.

____________________

Или у нас появились более или менее обстоятельные работы (в том числе биографические) о других популярных в недавнее время писателях? Ну, например, о И. Бабеле, Ф. Панферове, В. Катаеве, К. Симонове, И. Эренбурге, многих иных? Нет, и, насколько известно, ничего в приближающихся волнах пока не видно. Осуждать тут следовало бы общие обстоятельства, а не пишущих лиц. Вот Р. Медведев много места уделяет неясностям, а порой и прямо-таки противоречивым сообщениям о ранней биографии Шолохова. Да, в известной степени это так. Не просмотрены документы гимназий, где учился будущий писатель, события его жизни на Дону в исключительно важные 1920—1921 годы, пребывание в Москве в первой половине 20-х и круг знакомств там, многое иное. Даже официальная дата рождения Шолохова не подтверждена ссылками на подлинные документы. Есть мнение, что фамилия писателя, ставшая всемирно известной, унаследована им от приемного отца, второго мужа матери, а при рождении он значился как Кузнецов ³. Все эти и иные обстоятельства следует прояснить по документам. Пока этого не проделано, однако заметим, что у нас не принято было при жизни человека углубляться в подробности его биографии и публиковать о том сведения в печати.

____________________

³ А. Венков, Печать сурового исхода. К истории событий 1919 года на Верхнем Дону, Ростов-на-Дону, 1988, с. 7.

____________________

Основной недостаток нашего шолоховедения (ставить тут кавычки, нет ли — дело вкуса) состоит, безусловно, в том, что оно в своей наиболее популярной форме, осевшей в учебники и в университетские курсы, носит многие неприятные свойства патоки. Все произведения Шолохова, от ранних газетных рассказов-очерков середины 20-х годов и вплоть до второй книги «Поднятой целины», завершенной в 1960-м, — все они на протяжении полувека сопровождались безусловными и холодно-равнодушными восторгами. Примеров тут — бездна, приведем лишь один, весьма авторитетный: «Краткая литературная энциклопедия», т. 8, 1975, статья «Шолохов». В «Тихом Доне» «идея исторической закономерности определяет сложность сюжетно-композиционной структуры произведения. Шолохов создает грандиозную картину борьбы двух миров, ломки старых общественных отношений, навыков, возникновения и упрочения новых... В «Поднятой целине» сюжетную основу составляет событие огромного исторического значения. 1-я книга романа в основном строилась как история «дела», история колхоза в Гремячем... вовсю звучал пафос социальных преобразований, трудного становления новых общественных отношений; во 2-й книге с захватывающим лиризмом звучит «поэзия чувств», социальное здесь нередко проявляется в этическом, нравственном». Как говорится, «и т. д.». Подписал эти строки Л. Якименко, автор многочисленных и многотиражных монографий о творчестве Шолохова, строгий последователь социалистического реализма. Ни в коем случае не следует задним числом обличать покойного Якименко, — примерно так же писали в ту пору почти все литературоведы, многие ему вторят и по сей день. Присмотримся к разбираемой теме с другой стороны. Равнодушно-обязательные восторги в адрес любой строки Шолохова сыграли для его репутации (среди читателей!) роль сугубо отрицательную. Ничего тут загадочного, в общем-то, нет, переизбыток сахаристости всегда и у всех вызывает оскомину, однако в данном случае особенно необходимо присмотреться к подробностям. Вот «Тихий Дон», явление в мировой литературе удивительное. Мы убеждены, что со времен «Илиады» не создавалось ничего подобного (пусть наше мнение спорно, но многие согласятся). Так, но бесспорны слабости пятой части романа (события 1917—1918 годов). Ничего удивительного нет; именно с этой части начал свою эпопею молодой малоопытный писатель, тут отчетливо заметны неумелые цитаты из документов, пересказ газетных репортажей и т. п. Порой заметна подражательность и в двух начальных частях. С другой стороны — восьмая заключительная часть романа (кстати, она составляет ровно восьмую часть всего текста, то есть 12¹/₂ процента, как нарочно!). Нам представляется, что это есть вторая, после «Мертвых душ», истинная «поэма» в русской литературе, где ни в одной строке ни единого слова изменить невозможно. Итак, даже в таком шедевре мировой литературы, каким является «Тихий Дон», заметна некоторая разность в уровнях отдельных частей и глав (как неодинаковые оценки получают, например, произведения Шекспира). Тем паче «Поднятая целина», где с очевидностью присутствует некоторая политическая заданность соответствующих эпох. Ни одного сколь-нибудь серьезного исследования не имеется о неоконченном романе «Они сражались за Родину», но и тут любому непредвзятому читателю видна затянутость диалогов, вторичность батальных описаний и т. п. Это — и все другое — следует подвергнуть, наконец, объективному рассмотрению. Вот почему следует спокойно ознакомиться с суждениями Р. Медведева и согласного с ним в данном случае Г. Ермолаева, когда они ставят «Поднятую целину» много ниже «Тихого Дона» (называя даже вторую книгу «Поднятой целины» «недостойной» автора «Тихого Дона»), полагаю, что «Судьба человека» — «захвалена», а «Они сражались за Родину» страдают «посредственностью». Оценки тут жестковаты, несколько односторонни, они многим не понравятся, но нельзя не признать, что объективное рассмотрение всего творчества Шолохова, и только оно одно, позволит еще более оттенить величие «Тихого Дона» и подвиг его автора, очистит великий роман и его создателя от сплетен и пересудов. По нашему убеждению, все слабости указанных произведений легко объяснимы внешними обстоятельствами и превратностями личной судьбы писателя (вопреки бытующим обывательским представлениям, она была весьма нелегкой). Важнейший недостаток нашего шолоховедения — отсутствие полного собрания сочинений писателя (об академическом издании уж не станем говорить, даже Пушкин до сих пор такой чести у нас не удостоился!). Многократной правке при жизни автора подвергался «Тихий Дон», причем до сих пор достоверно неизвестно, где тут рука автора, а где редактора или кого еще иного. Описаны исследователями и многочисленные выбросы из ранних публикаций романа (отчасти пишет о том и Р. Медведев, но лучше выполнил подобную работу В. Гура ⁴). Рассказывая о многих правках текста «Тихого Дона», Р. Медведев делает упрек Шолохову в равнодушии ко всему этому (о том же еще резче говорил в свое время А. Солженицын ⁵). Упрек все же повисает в воздухе: а где слова самого автора романа (или свидетельства других), что он оставался тут действительно «равнодушен»? Кто сможет сейчас это доказать? Мои многочисленные беседы с М. А. Шолоховым в Вешенской в 1977—1981 годах с полной очевидностью свидетельствуют, что никакого равнодушия к своему любимому детищу он не испытывал, совсем даже наоборот! ____________________

⁴ «Как создавался «Тихий Дон», М., 1980, с. 401 и др. ⁵ «Русская мысль», Париж, 16 января 1975 года.

____________________

Важнее, кажется, сосредоточить усилия на иной задаче: сегодня никто не может сказать, какой именно текст «Тихого Дона» следует считать каноническим. Но прежде чем решать этот вопрос, надо хотя бы опубликовать в одном издании все разночтения романа, они, в общем-то, известны. Еще при жизни писателя, на ученой сессии в ИМЛИ в июне 1978 года, посвященной 50-летию «Тихого Дона», автор этих строк призывал заняться академическим, с научными комментариями, изданием текста романа⁶. Более десяти лет миновало, Шолохов уже пять лет как скончался, а к делу, как сообщили, только-только приступают... ____________________

⁶ «Литературная газета», 14 июня 1978 года.

____________________

Много неясного есть и в отношении текста «Они сражались за Родину». Некоторые газетные публикации отрывков романа не вошли, например, в последнее издание, которое готовилось еще при жизни автора ⁷. Относительно некоторых иных произведений можно сказать приблизительно то же самое, не говоря уже о переписке Шолохова, архивных материалах, рукописном наследстве, многом, многом ином. Пока такой работы не проделано, трудно ожидать решительных успехов шолоховедения, а Р. Медведев и другие останутся все так же свободны в своих размашистых суждениях.

____________________

⁷ Михаил Шолохов. Они сражались за Родину. Главы из романа, М., 1984. (Книга подписана в печать 12. 04. 84.)

____________________

Порицая «шолоховедение», Р. Медведев, к сожалению, мало что добавляет в положительной разработке как творчества писателя, так и его биографии. Скажем кратко, но вполне определенно: отрывки Р. Медведева ясно свидетельствуют, что автор их — политолог, но никак не литературовед. Вот почему его аргументы в пользу авторства Ф. Крюкова просто-напросто неубедительны. Возражения Г. Ермолаева в адрес Р. Медведева по данному вопросу вполне справедливы, а если призвать известную работу скандинавского филолога Г. Хетсо ⁸, то вопрос о Крюкове следует считать решенным. ____________________

⁸ Отрывки из работы Г. Хетсо см. в сб.: «Тихий Дон»: уроки романа», Ростов-на-Дону, 1979, с. 89 и далее.

____________________

В суждениях Р. Медведева о личности Шолохова и его жизненном пути столь же мало объективности, как и ссылок на достоверные источники. Да, некоторые стороны биографии Шолохова, как и подлинные черты его личности, порой не ясны или получают противоречивое и не всегда убедительное освещение. Так, но давайте все же вспомним: расцвет его жизни пришелся как раз на 20—50-е годы, — жутковатое время в истории нашей страны, — сейчас тут стало кое-что объективное проясняться. А у ровесников писателя — не так уж важно тут, кто они были по общественному положению! — у них, что же, жизнь прошла тихо-гладко? Не следует даже отвечать на этот вопрос, но всем нам, рассматривающим ту трагическую эпоху в пору перестройки и гласности, всем нам следует проявлять тут повышенную щепетильность в оценках. В этой связи неприятное, прямо скажем, впечатление оставляют такие, например, пассажи Р. Медведева: «У меня имеются убедительные свидетельства того, что в ЦК КПСС (в отделе литературы или в особом отделе), в КГБ и в секретной части архива ССП имеются собрания материалов, которые можно условно назвать «делом Шолохова». Странно. И дело не в том даже, что в ЦК КПСС нет ни «отдела литературы», ни «особого отдела», что никто не слыхал про «секретный архив» в нашем многолюдном и осведомленном Союзе писателей (имеются личные дела писателей в отделе кадров Союза, но они вроде бы не являются таким уж страшным секретом...). Нельзя не отметить, что для профессионального политолога, каким принято считать Р. Медведева, подобные ошибки досадны, хотя главное, разумеется, в другом: как можно печатно высказывать такие обязывающие суждения, не предъявляя ни документов, ни свидетелей? Чистейшим домыслом является пересказ Р. Медведевым разговора между Сталиным, Ежовым и Шолоховым, который происходил якобы «летом 1938 года»; не удивительно, что тут тоже отсутствует хотя бы подобие ссылки на источник. Тема «Сталин — Шолохов» существует и требует серьезнейших изысканий, однако тут наговорили уже столько всяких нелепиц, что не следует добавлять новых.

Р. Медведев недоумевает, почему это в седьмой части «Тихого Дона» Шолохов ссылается на работу Н. Какурина, который ко времени публикации данного отрывка был уже репрессирован. Верно, этот видный военный историк и бывший генштабист в 1930 году был арестован по делу пресловутой Промпартии и через несколько лет умер в заключении, а книги его надолго осели в спецхранах. Однако удивляться Р. Медведеву тут нечего, ибо имя крамольного Какурина в тексте романа не названо. Более того, пристрастный полемист не знает, что в «Тихом Доне» имеется куда худшая крамола: в шестой части приводится пространная цитата из самого... Л. Д. Троцкого! Разумеется, без ссылки на автора, она сотни раз перепечатывалась в те времена, когда за подобие такого... ясно, что полагалось! Не искать бы тут повода для придирок следовало историку Р. Медведеву, а попытаться понять тогдашнюю противоестественную реальность. Это многое бы прояснило.

Редакция «Вопросов литературы» не заканчивает на этом публикаций по «шолоховскому вопросу». Профессор Г. Ермолаев прислал свои замечания по ответу ему Р. Медведева. Вместе с сообщением о новых изысканиях Р. Медведева, подготовить которые к печати ему помешала исключительно напряженная депутатская деятельность, этот материал появится в следующих номерах нашего журнала.

Редакция ждет откликов и от читателей.