Известный отечественный латинист Нора Ноевна Забинкова на протяжении полувека была верным другом Ботанического института им. В.Л. Комарова. Ее роль в составлении и редактировании латинских текстов первоописаний таксонов криптогамных и высших растений была очень велика. Будучи педагогом по призванию, она обучала основам латинского языка многие поколения ботаников и медиков. Однако самым значительным ее вкладом в науку стали латинско-русский и русско-латинский словари для ботаников, написанные в соавторстве с М.Э. Кирпичниковым и, конечно, выполненный ею перевод "Философии ботаники" Карла Линнея.

Н.Н. Забинкова родилась 28 мая 1927 г. в семье выдающегося архитектора Н.А. Троцкого, автора проектов нескольких значительных городских ансамблей и административных зданий, возведенных в 30-е годы в Ленинграде. В их числе Кировский райсовет и Дом Советов на Московской площади. Ее мать, художница Е.М. Петрова-Троцкая, умерла в 1932 г.. После смерти отца в ноябре 1940 г. тринадцатилетняя девочка осталась сиротой. О ней преданно заботилась бездетная тетка со стороны отца. Они вместе уехали в эвакуацию за Урал в 1941 г. и четыре года прожили в пос. Емуртла Тюменской обл. (в то время - Курганской обл.).

Состав преподавателей в интернате, где учились дети ленинградских архитекторов, был неровным, но были и очень яркие педагоги, например, историк А.В. Лир и его жена, преподававшая словесность. Таким образом, несмотря на трудности военного времени, девочка получила хорошие знания. Математика и языки (особенно французский) интересовали ее больше других предметов. Закончив в 1944 г. школу с золотой медалью, Нора Ноевна подала заявление на филологический факультет Ленинградского университета. Однако на отделение романских языков, о котором она мечтала, поступить не удалось. В первую очередь на него принимали демобилизованных участников войны и лиц, трудившихся на восстановлении разрушенных зданий университета. Нора Ноевна выбрала отделение классической филологии, где учиться было очень нелегко, но преодолевать трудности было потребностью ее натуры.

Во время обучения она постепенно поняла, что древние языки и античный мир не интересуют ее настолько, чтобы всецело посвятить их изучению всю жизнь. Возник план продолжить университетское образование на биологическом факультете, но идеологический диктат Лысенко после августовской сессии ВАСХНИЛ сделал его неосуществимым. Случай сблизил ее с ботаникой.

Зачисленная в штат Военно-морской медицинской академии в качестве преподавателя, Нора Ноевна была приглашена давать уроки латинского языка сотрудникам БИН. Эта инициатива принадлежала Г.И. Родионенко, дальнему знакомому ее семьи, тогда аспиранту Ботанического сада.

Имея небольшой педагогический опыт и являясь, к тому же, человеком чрезвычайно ответственным, Нора Ноевна обратилась за инструкциями к ученому секретарю института М.Э. Кирпичникову и получила от него некоторые разъяснения. Тогда поколение людей, изучавших латынь в дореволюционных гимназиях, уже уходило. Наиболее авторитетными латинистами среди ботаников БИН считались Б.К. Шишкин и С.В. Юзепчук. Потребность же в знании латыни была очень велика, однако специальных учебных пособий тогда не существовало, а два имевшихся словаря были недостаточно полными и к тому времени уже значительно устарели. Авторы первоописаний видов засыпали Нору Ноевну вопросами, на которые она не всегда могла дать ответы. Ее первым опытом обращения к ботанической латыни стало чтение диагнозов видов растений, опубликованных в разделах "Addenda", завершающих тома создававшейся тогда "Флоры СССР".

В первом выпуске среди ее учеников были Г.И. Родионенко, И.А. Линчевский, М.Э. Кирпичников, во втором - В. И. Грубов. Среди своих учеников (а ее школу прошло большинство сотрудников Гербария и Отдела низших растений) Нора Ноевна одним из лучших считала Н.Н. Цвелева, а за точность конспектов ценила Г.Ю. Конечную. Так, вызванное потребностью времени, началось многолетнее сотрудничество Норы Ноевны с БИН. Вскоре возникла необходимость в создании фундаментального латинско-русского ботанического лексикона. Проект был разработан совместно с М.Э. Кирпичниковым и осуществлен в качестве второго выпуска (1957 г.) серии "Справочное пособие по систематике высших растений". Сотрудничество ботаника и филолога оказалось плодотворным. Издание "Латинско-русского словарь для ботаников" стало одним из значительнейших событий в жизни Норы Ноевны, а опыт его составления получил отражение в ее кандидатской диссертации на тему "Некоторые вопросы современной ботанической терминологии и принципы составления латинско-русского ботанического словаря", защищенной в Институте языкознания АН СССР в 1958 г.

Следующий совместный труд Норы Ноевны и М.Э. Кирпичникова - фундаментальный "Русско-латинский словарь для ботаников" (1977 г.) - потребовал около двадцати лет самоотверженных усилий. Соавторы не раз вспоминали изречение французского филолога и гуманиста Скалигера (J.-J. Scaliger, 1540-1609): "Lexicographo secundus post Herculem labor" ("Труд лексикографа - второй после подвигов Геракла"). Это пособие незаменимо при переводе на латинский язык описаний новых таксонов и чтении обширного научного наследия, написанного на латинском языке. Исключительная ценность пособия состоит в том, что помимо латинских эквивалентов огромного числа русских морфологических и таксономических терминов, равно как и наиболее употребительных в латинских работах слов, в нем имеются целые фразеологические обороты, взятые из классических текстов, что существенно облегчает пользование словарем для специалистов, имеющих элементарные знания латинского языка. Оба словаря заслужили единодушное признание ботаников. Они навсегда останутся настольными книгами в практической деятельности систематиков растений. Они несомненно полезны и для таксономистов-зоологов. Эти словари высоко ценят лингвисты. "Русско-латинский словарь для ботаников" помогает иностранцам разобраться в сложностях иноязычной морфологической терминологии. Об этом свидетельствовал, например, Джон Эдмондсон, хранитель гербария в Ливерпуле (Великобритания) - зная латинскую лексику, он заучивал русские эквиваленты названий и терминов.

Нора Ноевна проделала кропотливую работу по уточнению ударений в латинских названиях растений для последнего (9-го) издания книги П.Ф. Маевского "Флора средней полосы европейской части СССР" (1964) и монографии Н.Н. Цвелева "Злаки СССР" (1976).

Особая тема - переводы Норы Ноевны текстов латинских ботанических сочинений старых авторов, из которых любимейшим был Карл Линней. Благодаря ее энтузиазму и высокому профессионализму мы получили современный перевод "Философии ботаники" Карла Линнея (1989) на русский язык. До последних дней жизни Нора Ноевна беспокоилась о подготовке русского издания линнеевского сочинения "Lachesis naturalis...", завершившего ее "Линнеану". Это работа, предпринятая по ее инициативе и поддержанная грантом Шведской академии наук, в настоящее время готовится к печати учеником и сотрудником Норы Ноевны А.З. Лихтшангофом.

Нора Ноевна пeреводила письма и ботанические сочинения академика П.С. Палласа. Взыскательная к точности прочтения латинских текстов XVIII века, она предпочитала иметь дело непосредственно с автографом, а потому трудные для понимания фрагменты рукописей изучались ею в читальном зале Петербургского филиала архива РАН. Тщательно сверенные с оригиналами письма Палласа к Н. Бурману и П.И. Шангину опубликованы наряду с ее переводами (1997). Очень трудоемкой была работа с прочтением комментариев К.И. Максимовича к собранной К. П. Тунбергом коллекции рисунков растений для публикации их в Японии (1994). Таким образом, союз с Ботаническим институтом предоставлял простор для самой разнообразной (часто очень срочной и неожиданной) деятельности и, по выражению самой Норы Ноевны "удовлетворял ее честолюбие", однако это был союз по любви, и его плодотворность для науки несомненна.

Другой важнейшей сферой деятельности Норы Ноевны была педагогика. На протяжении 35 лет она заведовала кафедрой латинского языка Педиатрического института. Она считала, что учебные планы преподавания латинского языка в медицинских вузах в существующем виде формальны и являются данью отжившей традиции. Не желая служить анахронизму, преодолевая бюрократические препоны, Нора Ноевна искала пути модернизации курса и находила их в живом общении с заинтересованными лицами. Ее единомышленниками были студенты организованного ею при кафедре кружка, выполнявшие под ее руководством переводы классических медицинских сочинений. В 70-е годы она с большим успехом вела курс биологической номенклатуры для участников курсов повышения квалификации в Педагогическом институте им. А.И. Герцена. Как автор многих методических пособий и руководств, Нора Ноевна подняла уровень преподавания латыни на базе Педиатрического института и способствовала утверждению его авторитета в этой области. Нора Ноевна надеялась опубликовать учебник для ботаников, обобщавший ее многолетний опыт. Подобное издание было бы очень полезным, а имеющиеся в огромном архиве М.Э. Кирпичникова материалы могут в дальнейшем способствовать осуществлению этого проекта.

Нора Ноевна прожила счастливую жизнь. Всегда ставя перед собой ясно определенные цели, она умела их осуществлять. Будучи действительно высокообразованным человеком, она являлась одной из последних представительниц ленинградской интеллектуальной элиты. В последние годы жизни Нора Ноевна много путешествовала и побывала в Швеции, Италии, Испании, Франции, Голландии. Ее наблюдения и суждения об увиденных предметах искусства, отличались неожиданностью и остротой восприятия. Банальностей она не терпела.

Свойственные Норе Ноевне сдержанность и достоинство, светлый дисциплинированный ум, петербургский склад речи, и наконец, благородство осанки - всегда прямая спина - воспитывали людей, с ней соприкасавшихся. При этом ни тени сухости, педантизма или нетерпимости к окружающим в ней не было. Порой она могла позволить себе озорные, даже рискованные сентенции. Ее ирония скрывала доброе сердце. Она всегда была готова прийти на помощь - совершенно бескорыстно, не жалея ни денег, ни времени. У Норы Ноевны была благополучная семья. Ее муж, Юрий Соломонович Забинков, тоже выпускник филфака, преподавал русскую словесность и был поэтом. Она вырастила дочерей и увидела внуков, общение с которыми приносило много радости.

Полная планов еще за полгода до смерти, Нора Ноевна встретила ее приход удивительно мужественно. "Если там ничего нет, - сказала она одной из знакомых, навестившей ее в больнице, - то это меня вообще не касается, а если там что-то есть, то будет интересно". Интересным она находила и анализ собственных ощущений на пороге ухода из жизни: "В умирании тоже есть свой интерес". При этом она не прекращала работать: правила латинские тексты описаний новых таксонов, не выпускала из рук "Энциклопедический словарь лекарственных растений...." (1999), для которого она много потрудилась. Огорчалась, находя в нем ошибки, но радовалась, что их все же было не так много. Заметим, что эта книга выпускалась при форс-мажорных обстоятельствах - Издательский отдел Химико-фармацевтической академии "гнал" издание по настоянию ее ректора Г. П. Яковлева, знавшего в тот момент, что дни Норы Ноевны были уже сочтены.

Она успела продиктовать несколько биографических эпизодов и высказать ряд соображений, подводивших итог ее педагогического опыта. Магнитофонная запись сохранила ее голос и интонации. Эти устные очерки - изящные и законченные - свидетельствуют о том, что память и чувство формы ей не изменяли. Только за неделю до смерти, уже не в силах сопротивляться мучительной боли, Нора Ноевна перестала работать. Может быть, уходя из нашего мира и надеясь встретиться с близкими ей людьми, она приняла крещение. Обряд совершил священник, отец Георгий, некогда музыкант, игравший в джазе. Люди, знавшие Нору Ноевну Забинкову, надолго сохранят в памяти ее светлый образ.